Дмитрий Хворостовский

Ария Демона — вот все, что большинство из нас знает об этой опере. Гениальной? Судя по второму акту, да. В первом у меня еще были сомнения. Потом, в антракте, я услышала высказывание Хворостовского о сочинении Рубинштейна: «Наполовину гениальная, наполовину негениальная».

Сочиненная всего за три месяца по либретто лермонтоведа Павла Висковатого, впервые она прозвучала в Мариинке в 1875 году. Нет свидетельств о грандиозном успехе, провала тоже не было, значит, прошло тихо. На своем веку не помню такого названия в оперных театрах.

Знаю, что в зеркальном году премьеры, 1957-м, Демона в ленинградском Кировском, ныне снова Мариинском, пел любимец советских зрителей Георг Отс. Подозреваю, что Демон Отса был чем-то похож на Мистера Икса — печальный, загадочный, влюбленный…

Асмик Григорян

Демон Хворостовского — титан, богоборец. Меня насторожил крестик на открытой шее певца, который навязчиво лез в глаза. Объяснением отчасти можно считать признание Хворостовского: когда Гергиев поставил в Мариинке последнюю сцену оперы, он, исполнитель Демона, тяжело заболел и премьеру пришлось отменить. В этом случае возможен своеобразный «синдром» Воланда-Демона, мешающий без суеверного страха обращаться к определенным «магическим» фигурам и сюжетам.

Скажу сразу, что либретто «Демона» уходит в сторону от лермонтовской поэмы, стихи поэта в опере мы слышим редко, только в «гениальных кусках». В остальных — нечто присочиненное бедолагой-либреттистом, не слишком обремененным художественным талантом.

Итак, Демон Хворостовского — богоборец, темный властелин Мира.

Этому способствует решение спектакля режиссером Дмитрием Бертманом — предельно абстрактное, далекое от «грузинской» ориенталистики и сказочности. В сущности, хотя заявлено концертное исполнение, это полноценный оперный спектакль, несмотря на то, что в Зале Чайковского нет занавеса и декораций. Прожекторы создают иллюзию гор, облаков, необъятного и таинственного Божьего мира.

Огромный Глобус, Земной шар, расположен посреди сцены. Демон Хворостовского играет с этим Глобусом как со своей игрушкой. Глобус — его символ, его атрибут. Демон наделен властью над миром, но он бесконечно одинок, ибо его «никто не любит». Мир для него — безлюбая пустыня.

Тамара — его последний шанс «с небом примириться, любить, молиться и веровать добру».

В противоборстве могучего, яркого и обольстительного Демона и наивной, верящей в Бога, почти девочки Тамары — суть и поэмы Лермонтова, и главного оперного конфликта.

Если атрибут Демона — большой Глобус, то у Тамары таких атрибутов два. Это подушки — как символ ее бессонных сновидений, ее мучительных грез «наяву»— и маленький Глобус, повторение Большого, которым Демон искушает намеченную им жертву. Нужно иметь на редкость изящное сложение, и при этом обладать неженской силой и выносливостью, чтобы петь арии растянувшись на глобусе, стоя на коленях, ползая на корточках, сидя и лежа на полу, исполняя задуманное режиссером.