Лапьер верит, что в долгосрочной перспективе большинство законодательных актов, судебных решений и т. п. стремятся к состоянию беспристрастности, хотя в любой конкретный момент между чувством беспристрастности и законом может и не быть связи[383].
Снова и снова, хотя все равно недостаточно часто, появляются официальные заявления Церкви, отражающие понимание того, что требования равенства и социальной справедливости легко превращаются в завистливые требования. Так, около 15 лет назад группа американских протестантских деноминаций заявила: «Резко выраженные различия между богатыми и бедными в нашем обществе угрожают разрушить чувство товарищества, подорвать принцип равенства возможностей и представляют опасность для политических институтов общества, осознающего свою ответственность».
Эти обтекаемые выражения не поддаются однозначной интерпретации. Однако существенное значение имеет следующая фраза: «Те, кто извлекает выгоду из такого неравенства, склонны обманывать себя, если они пытаются оправдать собственные привилегии, так же как другие могут обманывать себя, отказываясь признать завистью свои чувства по отношению к тем, кто больше зарабатывает или более удачлив».
Чтобы преодолеть эту дилемму, заявление призывает к неконкретизированным мерам, направленным против любого неравенства, враждебного «широкому представлению о справедливости и благосостоянии общества». Однако оно не дает рекомендаций, как можно сформировать на основании таких представлений «справедливую» финансовую и социальную политику[384].
Свобода и равенство
Свобода и равенство
Г. Зиммель ранее указывал на неизбежную нестабильность взаимоотношений свободы и равенства: «Там, где царит всеобщая свобода, в той же мере существует и равенство: ведь свобода просто постулирует отсутствие власти. …Однако равенство, которое в связи с этим кажется… первым следствием свободы, на самом деле представляет собой только переходную точку. …Характерно то, что никто не удовлетворен своим положением по отношению к собратьям и всякий желает достичь положения, которое было бы лучше в каком-либо отношении. Когда нуждающееся большинство желает более высокого уровня жизни, наиболее прямым выражением этого желания будет требование равенства с точки зрения богатства и статуса с верхними десятью тысячами»[385].
По мнению Зиммеля, зависть и рессентимент тем не менее всегда бывают результатом относительной социальной близости; «рессентимент пролетария практически всегда направлен не на высшие классы, а на буржуа… которого он воспринимает как находящегося непосредственно над ним, представляющего те ступени на лестнице фортуны, по которым ему предстоит взбираться в первую очередь и на которых, следовательно, временно сосредоточено его сознание и его стремление продвинуться»[386].