Удовлетворение
Удовлетворение
Индивид может эмоционально примириться со своей личной участью или с участью своих детей потому, что в каждом реальном обществе, в противоположность утопическому, он по большому счету осознает или, по крайней мере, может убедить себя и других людей, что причина, по которой ему не удалось добиться чего-либо, чего добились другие в похожих внешне обстоятельствах, состоит в том, что равенства по отношению к удаче не существует. Ни одно общество не может предложить своим гражданам систему лотереи, покрывающей все жизненные ситуации и все цели. Кстати, интересно, что даже в тех обществах, где зависть безраздельно царит в налоговом законодательстве, как в Англии, тотализатор, где каждый, поставивший несколько пенни, имеет шанс, хоть и чрезвычайно малый, выиграть тысячи не подлежащих налогообложению фунтов, считается «политически приемлемым».
Отсутствие в немецком языке двух терминов для «удачи» и «счастья» и необходимость использовать вместо них одно слово
«Сущность «счастья» – дразнить и дурачить человека всю жизнь, завлекать, обольщать и в конце концов оставлять с пустыми руками». Здесь на самом деле имеется в виду «удача». Далее Гартман продолжает: «Счастье не зависит от одних только конкретных жизненных благ, которые его сулят. Оно, наряду с этим, или, скорее, в первую очередь, связано с внутренней предпосылкой, с предрасположенностью самого человека, с его способностью к счастью. Однако эта способность… слабее всего…там, где его страстно желали и стремились к нему»[388]. Однако то, что имеется в виду здесь, – это счастье, а не удача.
Это позволяет нам довести эту мысль до логического завершения. Сначала – может быть, до того, как какой-нибудь эгалитарист начал изобретать планы улучшения мира, – удача означала нечто непредсказуемое и скоротечное, что может быть у одного человека, но не у другого или, по крайней мере, не может быть у обоих одновременно. Удовлетворение гораздо ближе к слову «счастье», но оно постулирует отсутствие жажды удачи или стремления к ней. К концу XIX в. удовлетворение вышло из моды, и его проповедь считалась проявлением реакционности. Каждый человек должен был быть счастливым, и это счастье должно было полностью обеспечивать и гарантировать государство. Но они не смогли понять того, что в государстве всеобщего благосостояния, где каждый получает все, в чем он нуждается, и должен вносить лишь тот вклад, который ему по силам, не может и не должно быть удачи и неудачи. Но и счастье, т. е. удовлетворение, в таком обществе не могло бы существовать, потому что его условием является признание того, что не все одновременно могут быть удачливы.