Рудис высаживает меня в конце улицы, сказав, что драндулет нужно отогнать в более надежное место. На моем лице очевидный вопрос — где ты его раздобыл?

— Не знаю, откуда эта штука взялась, но стояла она возле склада Шкоре. Его сейчас нет, он в России, ну я и решил одолжить. Никто и ухом не повел, так чего добру пылиться. Выправил документы, и вперед. А тут нужно товар везти из деревни, так что как раз вовремя. Правда, много горючего жрет. Нужно наладить газогенератор, и тогда по глоточку… Ладно, все, я поехал! — Рудис захлопывает дверцу и укатывает.

На следующий день с небес обрушивается снег. Белый покров внезапен и пугающ. Еще же очень рано, только четырнадцатое октября! Первые хлопья довольно быстро раскисают, но настроение испорчено. И не только предвестники зимы наводят тоску — Борис становится чудаковатым. Когда земля через пару дней вновь становится черной, он предлагает по ночам жечь костры в саду. Зачем? Потому что сегодня ночью американцы над Ригой выбросят десант. Им нужны огненные знаки, чтобы видеть, куда спускаться. Если б не растаяло, и так бы сошло, а теперь нужна подсветка. Лучше всего, если они спустятся здесь, мы сразу окажемся в безопасности. На вопрос, откуда он знает, Борис шепчет, что секретная служба Соединенных Штатов поместила в газете зашифрованное сообщение. Он вытаскивает из кармана, сжимая ладонью, узкую, вырезанную из газеты бумажную полоску и под столом протягивает Рудису. Рудис читает и, прикусив верхнюю губу, протягивает мне. «Первый мороз продержится недолго. К полудню земля оттает, оттают и ветви деревьев. Дороги отсыреют, но в небе уже начинают собираться темные тучи. Где-то свой снежный авангард уже готовит суровая зима, чтобы вскоре перейти в победное наступление». Мы переглядываемся — похоже, полный капут.

— Тут же ясно сказано, американцы сейчас нападут и разобьют фрицев. Нельзя оставаться в стороне, — говорит Борис. — Нужно действовать.

— Да…

Хильда трет глаза носовым платком.

— Не плачь, darling[59]. Они нас освободят.

Хильда не выдерживает. Она встает, берет дочку за руку и уводит в свою комнату.

— Борис, — Рудис нашелся, что сказать, — все, что ты говоришь, верно, но ты не принял во внимание одно существенное обстоятельство.

— Какое? — Борис презрительно усмехается, как бы говоря — ты ошибаешься, друг, я в этом деле дока, не чета тебе.

— Видишь ли, у нас в соседях полицейский. Он увидит костры, и не успеют американцы приземлиться, как тут будет полно немецкой артиллерии.

— Правда? — Борис разом обмяк. — Я этого не знал…