—
Смотрю, но никого не вижу. Кого он там зовет? Делаю шаг к нему и просыпаюсь. Голос принадлежит не Борису, а больному в другом конце палаты. Утренний свет с трудом прорывается сквозь сумрак.
— Если он будет так орать, ангел смерти и тот улетит с перепугу, — кто-то говорит по-латышски с небольшим акцентом.
Не открывая глаз, понимаю, что остряк где-то неподалеку от меня. Юмор висельника в тени смерти. Блауманис[71] тут мог бы почерпнуть кое-что для новых образов… Вдруг вспомнил про Ребекку, и все легкомысленное настроение как корова языком слизала. Не осталось повода даже для горькой иронии.
— Не удивляйся, если услышишь, что Изя бредит или плачет. У него сына убили, — голос вдруг притих и исполнился сочувствия.
Невообразимо, он говорит со мной. Как он знает, что я не сплю, если глаза крепко закрыты и я лежу спиной к нему?
— Матис Биркен? Это твое настоящее имя или псевдоним? — сосед ждет ответа, мне не хочется ни глаза открывать, ни слово выдавить. — Эй, ты тут десять дней кашляешь как заведенный, так часто одеяло сбрасываешь на пол, что нужна спецкоманда по укрыванию, а теперь прикидываешься, что спишь. Может, я ошибаюсь? Может, ты уже концы отдал, что лежишь так тихо и мирно? Помер! Ой, горе нам, горе! Позовите охрану, у нас тут снова покойник! Унесите поскорее, пока гнить не начал.
Ладно, ладно, воскресну. Раздвигаю слипшиеся веки и медленно поворачиваюсь на другой бок. Пытаюсь улыбнуться, но головная боль не дает. Серый туман лоскутами плывет перед глазами, но, когда напрягаю зрение, туман рассеивается. Мой сосед — бодрый и улыбчивый мужчина. Поскольку оброс бородой, возраст не понять.
— О!Не нужно охрану, он ожил! — разглядывая мое лицо, сосед по комнате становится хмурым. — Ты только к зеркалу не ходи. Перепугаешься.
Он говорит, уже десять дней прошло. Так долго! Не может быть, определенно, шутит.
— Я Лейба Урштейн. Закройщик. Ты из Курземе?
— Э-э, — отрицательно качаю головой. Если начну придумывать себе новую жизнь, точно, запутаюсь и не выберусь отсюда.
— Как нет? Так откуда ты?
— И-и…
— Бери, — он протягивает мне бумагу, карандаш и книгу для подкладки, — бери и пиши.
Потом нужно будет отыскать мой блокнотик, так будет удобнее. Кто его знает, на сколько вопросов еще придется ответить. Скажу ему все, как есть, что я — латыш, латышом буду, латышом навеки останусь. Из Торнякалнса.
— Латыш? И что ты тут потерял? — Лейба усмехается. — Ай-яй-яй, и чего это ты так интересно морочишь мне голову?