Я мог, однако, ответить на другое обвинение — в плохом уходе. Семью ввели в заблуждение по поводу того, что больница не обеспечила пациента необходимыми ему питанием и жидкостью. На деле персонал действовал в полном соответствии с существующими рекомендациями по уходу за умирающими пациентами, хоть и не удосужился должным образом донести это до семьи, тем самым многократно усилив их страдания.

Но что же насчет этих пролежней? Они, конечно, не убили его, но не указывали ли на плохой уход? Мистера Каннингтона доставили в больницу в тяжелом состоянии. Вкупе со степенью поражения его артерий это указывало на то, что он уже какое-то время не двигался, так что зарождающиеся пролежни у него могли быть уже на момент поступления в палату. А могли и не быть. Потому что у пациента в полубессознательном состоянии, с закупоренными артериями, который не может встать с кровати, пролежни могут развиться невероятно быстро, порой всего за один день. Пролежни могут указывать на плохой уход. Между тем даже при полностью укомплектованном штате и непрерывным уходе медсестер, включая частые переворачивания, от них чрезвычайно тяжело избавиться.

Я указал следующие причины смерти мистера Каннингтона:

«1а. Почечная недостаточность и бронхопневмония.

1б. Саркома правой берцовой кости».

Может, семья надеялась, что я укажу в качестве причины смерти плохой уход? Я этого сделать не могу. Только коронер может принять такое решение, основываясь на предоставленном мной отчете, но он совершенно правильно понял, что мистер Каннингтон умер по естественным причинам. Несмотря на упорные требования семьи, он не стал проводить расследования, предложив сыну обратиться с жалобами непосредственно в больницу. Я был уверен, что основания для жалобы были, только касались они не медицинской стороны вопроса, а взаимодействия с родными. Больницы в подобных случаях обязаны проводить тщательное расследование.

За последние годы я встречал много семей, переживших тяжелую утрату. Когда только начинал работать, я боялся их ужаса и эмоций. Как, черт возьми, я мог справиться с таким большим горем?

За последние годы я встречал много семей, переживших тяжелую утрату. Когда только начинал работать, я боялся их ужаса и эмоций. Как, черт возьми, я мог справиться с таким большим горем?

Как только я становился его свидетелем, оно расстраивало и меня. От чего, разумеется, им легче не становилось. Наконец я понял: лучшее, что я могу для них сделать, — это просто изложить факты о смерти их родственника, ответив на все имеющиеся вопросы. За годы работы я встретился с сотнями, если не с тысячами таких семей, и все они были разными, и их горе принимало разные формы.