Мало кто из работников искусства сожалел о советском прошлом, когда представителей творческих профессий навязчиво контролировали. Но кое-кто пусть и неохотно, но признавал, что прежде почтения к культуре было больше. «Особая публика ходила тогда на симфонические концерты» – вспоминал один из ведущих музыкантов. Он не скучал по организованным группам из НИИ и с заводов, которых «загоняли туда», а они потом «сидели и зевали» на выступлениях, – ему не хватало опытных слушателей, тех, кто прежде находил время и силы, чтобы посещать филармонию каждый день[1159]. Бывшие участники советского арт-андеграунда были особенно склонны ностальгически вздыхать о духе общности и романтическом бунтарстве прежних времен. «В ленинградской рок-среде действительно было братство», – вспоминает радиоведущий А. Кан [Кан 2011]. Уйдя в прошлое, те баснословные дни оставили после себя явление, которое можно назвать постностальгией – тоска по событиям былых времен у тех, кто, в силу юного возраста, не мог в них непосредственно участвовать[1160]. К 2000-м годам видеохостинги типа YouTube и его русского аналога RuTube сделали видео с выступлениями и клипы В. Цоя, Б. Гребенщикова и С. Курехина доступными для нового поколения.

То, что Гребенщиков – единственный из трех рок-идолов 1980-х, физически доживший до нового века, безусловно, лишь подчеркивает ощущение, что ушла уникальная музыкальная эпоха[1161]. Могилы Курехина и Цоя превратили в импровизированные места поклонения – фанаты музыкантов приносят сюда свои подношения. Котельная «Камчатка» (по народному названию), где когда-то работал Цой, превратилась в полноценный народный музей. Целая эпоха, точнее, один ее конкретный аспект обрел воображаемый некрополь – собрание полустертых следов прошлого[1162].

6.13. Надписи фанатов на внешней стене «Камчатки», июнь 2012. Обратите внимание на подношение в виде пивной бутылки

Что касается традиционного драматического театра и классической музыки, то тут местная культура в некотором смысле сдавала позиции. Теперь о себе все громче заявляли и другие города, где сложились сильные театральные и иные художественные традиции – и это были не только Москва, но и Пермь, Екатеринбург, Новосибирск и многие другие города. Петербургский театр потерял тот флер таинственности, которым когда-то был окружен ленинградский театр. Появились люди из провинции, которые заявляли, что в их родных местах театры, вообще-то, лучше, – в советские годы они бы вряд ли стали утверждать подобное[1163]. Министр культуры и вице-губернатор Перми (2010–2012) театральный режиссер Б. Мильграм – уникальный пример успешного местного политика и деятеля искусств в одном лице. Пермь тратила на культуру и искусство огромные деньги. Поддержанная правительством заявка города на титул Культурной столицы Европы, торжественно поданная в 2012 году, свидетельствует о масштабах притязаний города[1164].