Какой мальчишка не любит футбола? Если у Агнес новый мужчина, Шаг просто продаст их кому-нибудь. Никакой беды в этом нет. Если у нее нет мужчины, то он поинтересуется, почему она перестала донимать его, Шага. Она ущемила его самолюбие совершенно неожиданным образом, а потому он в подарочный пакет сунул шесть банок «Спешиал Брю».

Шаг опустил окно в машине и прислонил руку к горячему черному металлу. Он увидел, как солнечные лучи заиграли на его золотых кольцах, и подумал о том, что его руки выглядят лучше после недели на открытом воздухе в передвижном домике Джоани. Все у него выглядело лучше, если на нем появлялось немного загара. Он ехал по шоссе и думал о том, сохранила ли Агнес свою красоту. Он ценил Джоани, но она не шла ни в какое сравнение с Агнес Кэмпбелл. Джоани была мир и спокойствие. Уравновешенная и надежная, она и хлопот не доставляла никаких. Она выпивала, но никогда не напивалась, и ее совершенно не волновали ни бинго, ни красивые ковры, ни мечты. Джоани была труженицей и не сетовала на судьбу. У нее не было особой индивидуальности, но в постели она ничего не стеснялась и была благодарной, как нередко бывают простые женщины. Но он не мог не признать: что касается внешности, Агнес Кэмпбелл была призовой кобылой, а Джоани – всего лишь пони мусорщика.

Свернув в шахтерский поселок, он подумал, не уничтожила ли она свою красоту пьянством. Он знал такие случаи. Существовал тип женщин, в особенности это было характерно для Глазго, которые словно застывали в одной поре и чахли одновременно. Их лица покрывались морщинами, высыхали от пьянства, на костлявых щеках появлялись красные прожилки, под слезящимися глазами набухали мешки печали. Они пытались скрыть все это, но, поскольку они застревали во времени, их лица превращались в музей вышедших из моды причесок и густой косметики. Он думал, остались ли у нее настоящие ирландские глаза и высокие скулы, тот нежный румянец, от которого всегда исходил такой чистый и приятный запах. Он улыбался в жарком такси и чувствовал, как наливается желанием. Он поймал себя на мысли о том, что неплохо было бы оттрахать ее в последний раз, и похвалил себя за предусмотрительность: он принял ванну вчера вечером.

Шаг несколько лет не заезжал в эти края. Он заглянул в телефонный справочник, убедился, что не ошибся адресом. Она все еще носила его фамилию. Бейн. Он улыбнулся, подумав, что она слишком горда, чтобы возвращаться к грязной, вульгарной фамилии Мик[123]. Он легко нашел дом, великолепный розовый сад, слишком показной и слишком яркий для убогого Питхеда. Красная глянцевая дверь выделялась на фоне остальных; от нее сквозило уверенностью, и Шаг порадовался этому. Он постучал, стал ждать ответа. До него из дома доносился звук пылесоса. Он постучал еще раз – пылесос затих. Он услышал щелчок замка и изобразил лучшую из своих улыбок, когда красная дверь качнулась внутрь.