Когда веселье на площади достигло своего апогея, он понял, что домой она не придет. Гуляки принялись обнимать друг друга и громко петь. Он чувствовал себя как младенец, потерявший маму. Это было несправедливо: все, кроме него, могли встать и идти куда хотят.

Шагги обыскал дом в поисках записки или какого-нибудь знака, карты, на которой она бы отметила место, куда направляется, но ничего такого не нашел. Он обыскал ее сумочку, с которой она ходила играть в бинго, нашел там все ее маркеры, потом подошел к телефонному столику в коридоре, задумался – кому бы позвонить. В красной кожаной записной книжке обитали все люди, которых знала Агнес. Она ревностно обновляла книжку, и некоторые имена были вычеркнуты, казалось, в порыве ярости. Рядом с ее аккуратным наклонным почерком словно рукой другой женщины были нацарапаны комментарии: «Нэн Фланнигэн все еще должна моей матери пять фунтов с 1978 года». А против имени Энн Мари Истон она приписала: «лицемерная шлюха». Против Дейви Дойла – «пришел на похороны моего отца в синем костюме». Против Брендана Макгоуэна – «этому была нужна только рабыня и домохозяйка».

В книжке было множество телефонов, против которых стояли только имена без фамилий. Шагги догадался, что большинство из них появились из АА. Некоторые цифры сопровождались одним именем и дополнительной описательной информацией, что позволяло отличить одну Элейн от другой[129]. Шагги показался забавным способ различения людей в АА. Может быть, это был способ защитить анонимность, поскольку фамилии не подвергались огласке, но скорее это объяснялось тем, что люди приходили и уходили, а описания были лучше, чем фамилии. Он листал страницы с известными ему именами: Понедельничный-четверговый Питер, Большой Лысый Питер, Мэри-Долл, Жанетт, подруга Мэри-Долл, Кати из Камберналда, маленькая Рыжая Джини, которая стояла почему-то на букву «Р», а не «Д». Это раздражало Шагги.

Его мать могла быть где угодно, и он запаниковал, подумав, что теперь может не увидеть ее до февраля. Он закричал на толстую записную книжку: «Где ты, блядь? Ответь мне!»

Новый год в Шотландии празднуют два дня напропалую. Агнес в Глазго праздновала Новый год бесконечно. Когда они только приехали в Питхед, мальчик видел вечеринку, которая длилась несколько дней. На шестой день Агнес все еще была пьяна. Когда Шагги одевался в школьную форму, готовясь к весеннему семестру, Лик решил: всё – хватит! Лик мог многое вынести, но шестого января он поднял жуткий крик, прошелся по дому, как ураган, с мешком для мусора и выкинул двух запаршивевших шахтеров на мороз.