В животе у Шагги созрел пузырь нервного смеха. Он попытался прикрыть рукавом рот, но звук все равно вырвался из него.

– Ни хуя смешного, – зло сказал Лик, но он и сам улыбался, а потом стал хохотать. – Плохие новости всегда идут за тобой по пятам, Шагги. Всегда. – В соседней комнате к вечерним новостям включили погромче телевизор. Лик поднял два пальца[156] в сторону смежной стены и закрыл тонкую дверь в свою комнату. – Так вот, матушка наша, как выясняется, позвонила в такси и сказала им, чтобы заехали к ней. Выйдя из дома, она положила на заднее сиденье пакет с банками и сказала водителю, чтобы привез его сюда. Он ей сказал: «Ни за что», но она ответила, что ее мальчик оплатит поездку в конце. Сказала даже, что я дам водителю два фунта на чай! – Лик прекратил хохотать. Он оперся о свои коробки, подготовленные к переезду. – Я даже не знаю, хватит ли мне на автобус, чтобы доехать завтра до работы.

– А зачем она прислала заварной крем? – спросил Шагги. Он спрашивал себя, на какие ужасы она пошла, чтобы заполучить деньги на еду.

Лик стал снимать свои рабочие ботинки, когда домофон загудел снова. Они недоуменно переглянулись. Лик подошел к интеркому в холле. Вернулся он какой-то подавленный и обеспокоенный. Он достал из кармана перочинный нож, опустился на колени и вскрыл замок монетоприемника на газовом счетчике – оттуда высыпалась горсть блестящих серебристых монет. Не говоря ни слова, он собрал их все и ушел.

Теперь Лик отсутствовал целую вечность. Шагги стоял как вкопанный. Он шептал себе под нос снова и снова бесконечную молитву: «Я не должен был тебя оставлять, прости, я не должен был тебя оставлять, прости».

Дверь открылась, и Лик из темноты вошел в комнату. Под белизной гипсового порошка угадывалось побелевшее, как полотно, лицо. Лик бережно держал что-то в руках, а когда он заговорил, то голос его звучал тихо и стыдливо, как раньше. Он явно уже не улыбался.

– Шагги, – прошептал он. – Такси ждет внизу. Я дал ему горсть монет, и он сказал, что отвезет тебя назад домой. Ему так или иначе нужно было на восток. Возьми свои вещи и езжай домой.

Шагги кивнул, покорно и задумчиво. Горячая картофелина оказалась в его руке. Он никогда не освободится.

– А что в пакете?

Лик посмотрел на пакет в его руках, развязал горловину. Шагги увидел, как плечи брата поднялись выше ушей. Что бы это ни было, оно обратило злость Лика в озабоченность, чуть ли не напугало его. Лик сунул руку внутрь и медленно вытащил оттуда коричневатый пластмассовый предмет с завитым спиральным хвостом.

– Я думаю, это плохой знак.