Перестирав и высушив все, я отправилась на Графтон-стрит, заглядывая поочередно в «Нири», «Дэви Бирнс» и «Бейли» в надежде встретить друзей из Тринити. В тот вечер мне не подфартило, так что я в одиночестве приземлилась в уютном уголке у «Нири». Я не спеша жевала сырный сэндвич, пила «Гиннесс» и гадала, что сулит мне завтрашний день с Карли. Ее резкость и раздражительность меня, мягко говоря, тревожили. Я не понимала, как моя подруга — всегда такая мягкая, застенчивая, беззащитная — могла превратиться в оголтелого боевика, который только что ворвался в мою жизнь.

Ночью выяснилось к тому же, что Карли — мастер мирового уровня по храпу, она рычала, как работающий мотоциклетный мотор. Я пыталась прикрывать уши подушкой, но через час после этой пытки шумом, отчаявшись уснуть, села в постели. Включив ночник, я развернула принесенную Карли «Интернэшнл геральд трибюн», единственный реальный источник американских новостей по эту сторону Атлантики. Меня очень волновал продолжавшийся Уотергейтский скандал, и я пристрастилась к репортажам Вудворда и Бернстайна. Ощущала ли я уколы ностальгии, читая еженедельные выпуски «Геральд»? Не знаю. Читая все эти новости из дома, я одновременно и чувствовала себя связанной с Соединенными Штатами, и радовалась тому, что огромное расстояние отделяет меня от этого места, источника недавно пережитой сильнейшей боли. Не потому ли меня так пугала эта храпящая девица, разметавшаяся у меня на полу? Дело было не только в том, что она не давала мне спать. С Карли в мою жизнь снова ворвалось все плохое, все то, из-за чего я так стремилась вырваться из этого провинциального ада, куда, подобно Карли, была помещена против своей воли.

И все же она здесь — Эвридика, вернувшаяся из подземного мира.

Под утро меня все-таки сморил сон, но Карли, которая легла спать в семь, вскочила еще до рассвета и начала с грохотом что-то искать на кухне. Я с трудом разлепила один глаз, когда она заговорила:

— Привет… где кофе?

— Нет. Здесь я пью чай.

— Отлично.

— Есть одно местечко, называется «Бьюли», можем пойти туда и выпить кофе.

Через пятнадцать минут мы были в «Бьюли». От недосыпа у меня кружилась голова. Как и от не смолкающего ни на минуту голоса Карли. Когда она, не заморачиваясь тем, чтобы понизить голос, стала рассказывать, как была «подстилкой у одного черного» в Окленде, к нам начали поворачиваться головы посетителей: в «Бьюли» не привыкли к подобным разговорам.

— Только не говори, что я слишком громко разговариваю, — резко сказала Карли.

— На нас люди смотрят.