— Если ты шепнешь ему на ушко, что видела ее с этими деятелями из ИРА, ты покажешь ему тем самым, что тебе известно, кто такие эти джентльмены. Так что тут мы встаем перед дилеммой. А не можешь ты позвонить ее родителям?

— Это как раз и есть часть проблемы, но прости, сейчас я никак не могу всего тебе объяснить. Очень надеюсь, что ты мне простишь такую скрытность. Но все так…

— Запутанно?

— Мягко говоря. Ох, ну что за дерьмовый год!

На другом конце кафе Карли громко и резко разговаривала с маоистом. Они явно ссорились. Внезапно маоист вскочил и почти выбежал из зала.

— Мне очень нужно с ней поговорить, — сказала я. — Ты на меня не обидишься?

— Никогда, любовь моя. Я, пожалуй, зайду в библиотеку. Встретимся в колледже в шесть?

— Обязательно. — И я потянулась к Киарану, чтобы поцеловать.

Потом встала и подошла к Карли — двадцать шагов или около того. При моем приближении она подняла голову:

— Чем обязана такой высокой чести?

— Я сяду?

— Нет.

Я села.

— Я сказала «нет», — почти выкрикнула Карли.

Люди за соседними столами начали крутить головами, посматривая в нашу сторону.

— Ты должна меня выслушать, Карли. Твоя мама умерла.

Новость подействовала на нее, как удар в челюсть. Голова нервно дернулась и откинулась назад, глаза выкатились из орбит, у Карли был ошарашенный, потерянный вид. Но уже через мгновение она собралась, и на ее лице появилась маска гнева.

— Докажи, — прошипела она.

Я вынула газетную вырезку и, положив на стол, подтолкнула к ней.

Схватив ее, Карли попыталась скрыть потрясение, когда прочила заголовок и увидела десятилетней давности фото своей матери. Статью она просмотрела молча, скомкала вырезку и отшвырнула ее в сторону: