— Ты пытаешься вызвать у меня чувство вины.

— Я хотела сказать, что очень тебе сочувствую.

— Статейку тебе, конечно, твоя мамочка послала?

Я кивнула.

— Имей в виду, когда она узнает, что ты могла спасти ее подругу, то возненавидит тебя еще сильнее.

— О чем ты вообще говоришь?

— Ты же не дала знать своей мамочке, что я жива и здорова.

От этой реплики я оторопела. Особенно потому, что уже начала догадываться, что последует дальше.

— Не думаю, что это мое дело — раскрывать твои секреты.

— И полюбуйся на результат: ты допустила, что моя мать наложила на себя руки.

— Да как ты смеешь?..

— Смею что?

— Ты не смеешь меня обвинять…

— Если бы ты рассказала свой маме или моей маме, что я еще жива…

— У меня и в мыслях не было, что твоя мама собирается…

— Сама мне говорила, что она была очень подавлена с того дня, как я исчезла. И что отец ее бросил… Ты говорила, что друзья о ней волнуются. Ты могла бы это предотвратить.

— Не морочь мне голову. Почему у нее была депрессия? Почему она убила себя? Да из-за того, что ты пропала… и у тебя не нашлось элементарного сочувствия, чтобы хоть намекнуть своей матери, что ты…

— Как это типично для тебя — пытаться переложить на меня свою вину. Я умерла. Подохла. Стала кем-то другим. А ты могла спасти ее, просто позвонив. Но дай-ка угадаю — ты не пожелала в это ввязываться.

— Я как дура покрывала тебя, не хотела выдавать…