— Ты, наверное, уже догадалась, я говорил именно об этом перекрестке, — сказал Джон.

Бронетранспортеры стояли так, что между ними образовался узкий коридор, через который могли проезжать машины. Мы медленно продвигались вперед, когда компания местных подростков, подойдя сзади, начала выкрикивать в нашу сторону оскорбления, как будто сам по себе тот факт, что мы собирались перейти на другую сторону, уже обличал нас как врагов. На капот машины внезапно упал воздушный шарик, перепугав меня, тем более что он взорвался, обрызгав лобовое стекло жидкостью.

— Что это было? — спросила я, искренне пораженная случившимся.

— Скорее всего, один из мальчишек помладше помочился в этот шарик, бросил его на дорогу и просто ждал, когда на него наедет машина. К несчастью, это оказались мы.

Я заметила, что солдаты британской армии на нас поглядывают. Остановил нас один из них — постучал в окно и попросил предъявить наши документы. Джон отдал свое удостоверение преподавателя университета Квинса, а я протянула свой паспорт. Солдат оказался шотландцем.

— Могу я поинтересоваться, что привело сюда вас, янки? — спросил он.

— Она работает под моим руководством над диссертацией о волнениях в Ольстере, — пояснил Джон.

— Тогда, значит, вы привезли ее в нужное место. Кажется, эти маленькие засранцы забросили один из своих шариков с мочой вам на капот. По крайней мере, ваша фамилия должна уберечь вас от неприятностей на той стороне.

С этими словами солдат махнул нам рукой. Вокруг толпились еще какие-то люди, но на них не было ни формы, ни каких-либо опознавательных знаков. Все они были в куртках, на головах балаклавы, оставляющие на виду лишь глаза да губы. Собравшиеся ухмылялись, выставляя напоказ скверные зубы.

— Не бойся, это не так страшно, как кажется. — Джон попытался меня приободрить.

Один из этих типов постучал в окно нашего автомобиля. Джон опустил стекло и вежливо поздоровался. Оба мы держали наготове свои удостоверения личности. Тип в балаклаве взял удостоверение Джона, просмотрел его и молча вернул, показав большим пальцем, что можно проезжать.

Как только машина двинулась вперед, Джон сказал мне:

— Второе данное мне при крещении имя — О’Коннелл, и этот факт всегда помогает мне пройти границу без лишних вопросов.

— Потому что они понимают, что вы католик?

— Еще потому, что некий Дэниел О’Коннелл был известен как Великий освободитель — он выступил против британцев в начале девятнадцатого века.

— А почему вы получили свое второе имя? Кто-то из Киггов приходился ему родственником?

— Ничего подобного, но им я в этом точно не признаюсь.