— Что это ты села на заднее сиденье, Элис? Ты же не преступник.
Я перебралась на переднее сиденье.
— Теперь я понимаю, почему ты толкнула свою мать. Мне пришлось спросить, будет ли она предъявлять обвинение, поскольку формально это можно рассматривать как нападение. Но ей хватило ума отказаться, потому что еще я растолковал ей, что она не имеет права заставлять тебя лечиться — по закону ты совершеннолетняя. И, учитывая то, через что ты прошла…
— Вы не могли бы отвезти меня на вокзал?
— Может, дождешься, пока отец вернется вечером?
— Нет, я больше не вернусь в этот дом. Никогда.
— Куда же ты поедешь?
— В город, к другу.
— Вот что я тебе скажу. Давай я зайду в дом, попрошу твою маму посидеть на кухне, чтобы ты могла собрать вещи. А потом отвезу тебя к поезду.
Через пятнадцать минут, с сумкой и пишущей машинкой под мышкой, я стояла на платформе рядом с Мэлоуном. С вокзала я позвонила Дункану, умоляя меня приютить. Через три минуты прибыл поезд. Отъехав от станции, я подумала: никогда больше сюда не вернусь. Приехав в Нью-Йорк, я первым делом позвонила папе, который все уже знал от Мэлоуна. Он пообещал, что больше мне не придется иметь дела с «ней». И еще извинился, что не может пригласить меня поужинать, потому что допоздна будет занят в компании на важнейшем совещании. Но пообещал, что мы повидаемся через пару дней…
С тех пор прошел почти год. И вот я здесь, в «Таверне Пита», вспоминаю тот день и пытаюсь убедить себя, что достаточно окрепла за прошедшие месяцы и смогу завтра встретиться с матерью без всякого страха.
— Каково тебе при мысли, что завтра окажешься с ней рядом?
— Очень тревожно. Она всю жизнь заставляет меня нервничать и злиться. Но у нее, похоже, грандиозные изменения в жизни. Я смотрю на это так — у меня появился шанс освободиться от навязчивых мыслей, выбраться из своей мысленной крепости в Вермонте и посмотреть, на что я способна в Нью-Йорке. Пока все хорошо, и я страшно рада видеть тебя и отметить твой успех.
— Даже несмотря на скверные новости?
Дункан погладил меня по руке, и впервые за год во мне шевельнулся первый росток желания. В ответ я на миг сжала его пальцы… и тут же убрала руку, потянувшись за бокалом вина.
— Хочешь знать мое мнение? Можешь со мной не соглашаться, но на дворе уже не пятидесятые. Даже если она беременна, это еще не значит, что ты обязан на ней жениться. Эта женщина может разрушить твою жизнь на самом старте. Соскочи сейчас, пока она тебя не поглотила.
Дункан сидел, не сводя глаз со своего бокала, как будто хотел нырнуть и скрыться в его темно-красных глубинах. Я чувствовала, что переступила черту, произнеся вслух то, что он не был готов выслушать. Невесть с чего мне вспомнилось, что папа однажды рассказал, как накануне их свадьбы с мамой его отец, офицер военно-морского флота, отвел его в сторонку: «Ты не обязан этого делать». Если бы папа его послушал, то в результате не было бы меня. И все-таки всем нам стоило бы обращать внимание на внутренний голос, предостерегающий: