Была там и сцена в самолете, которую обсуждали все. Тем более что Питер не побоялся описать, какой ужас охватил его, когда на его глазах возлюбленную и ее товарищей вышвыривали в воды Тихого океана. «В тот самый момент, когда я думал, что жить мне осталось минуту или две, что вот-вот придет и моя очередь лететь десять тысяч футов, а потом я ухну в воду и буду навечно погребен в бескрайних бурлящих, равнодушных водах Тихого океана, отец проявил чудеса ловкости и убедил этих головорезов, убивавших смеясь и не имеющих представления о морали, пощадить ничтожного американца, эту жалкую политическую пустышку», — писал Питер.

Вечеринка в честь выхода книги, безусловно, доказала, что все в Нью-Йорке, кто имеет отношение к литературе и СМИ, проявили к Питеру Бернсу серьезный интерес. Присутствовали известные писатели и журналисты: Джимми Бреслин, Пит Хэмилл, Клей Фелкер, редактор нью-йоркского журнала Гэй Тализ и… боже, кто это сейчас вошел, неужели сам Курт Воннегут? Забежал на полчаса Дик Каветт, ведущий интеллектуального ток-шоу. Заглянула ненадолго Глория Стайнем[111]. Моя мать, видя, что сливки общества собрались, чтобы отдать дань уважения ее мальчику, была на седьмом небе от радости. Особенно когда ей посчастливилось перекинуться словцом с Дэвидом Рубеном, который спустя семь лет после публикации его книги «Все, что вы всегда хотели знать о сексе, но боялись спросить» все еще был на гребне славы. Мамин бойфренд, Трентон Кармайкл, большую часть вечера держался рядом с ней. В синем блейзере с латунными пуговицами, двухцветной рубашке, темно-синей с белыми манжетами и воротничком, галстуком в огурцы, серых фланелевых брюках и дорогих испанских туфлях, он на первый взгляд показался мне более худым, более пожилым и элегантным двойником моего папы. Трентон не выпускал из рук стакан с виски с содовой и был очень обходителен («Привет, знаменитая Элис Бернс — самая любимая учительница Вермонта!»). Он включил обаяние даже тогда, когда их знакомили с моим отцом («Вы можете гордиться таким сыном»). Папа явно не был так уж рад знакомству со своим преемником. Интересно, увидел ли он иронию судьбы в том, что тоже был одет в синий блейзер, серые брюки и так далее? Но надо отдать ему должное, он поцеловал маму в щеку и крепко, по-мужски пожал руку Трентону. В этот момент подошел Питер и утащил отца, чтобы познакомить его с Гэем Тализом. Папа наслаждался всеобщим вниманием, ведь он, как ни крути, был одним из центральных персонажей книги, к тому же очень ярким и запоминающимся. Это были его пятнадцать минут славы, и все благодаря сыну, с которым у него были, мягко говоря, напряженные отношения. Папа просто упивался моментом. Я услышала краем уха, как он говорил кому-то: «Надеюсь, в экранизации меня сыграет Джордж Кеннеди».