– Но ведь люди в этих сделках играют друг с другом? Я имею в виду, это ведь все равно что банк в карточной игре – почему мне должно быть до этого дело?

– Потому что это оказывает влияние на вас. Смотрите, такая волна денег, которая постоянно находится в пути, настоящее цунами электронных валют, подчиняет себе все проявления в реальной, материальной сфере экономики, просто раскатывает ее весом больших чисел. Причиной возникновения азиатского кризиса, со всеми его ужасами, разоренными предприятиями и обанкротившимися фирмами, мы обязаны внезапной буре в торговле валютой.

– Которую вызвал концерн «Фонтанелли энтерпрайзис», – вставил Ларри Кинг, и его глаза за стеклами очков часто заморгали. – Нарочно. Чтобы надавить на правительства в регионе.

– Да. Это было довольно просто. Возможно, это было некрасиво, но вполне легально.

– Но что могло бы сделать против этого всемирное министерство финансов?

– Нечто удивительно простое и действенное, – сказал Джон Фонтанелли. – Кстати, еще с семидесятых годов существует план, разработанный экономистом, лауреатом Нобелевской премии Джеймсом Тобином, который в принципе экономически неоспорим. Он предполагает введение налога на все валютные транзакции, которому нет нужды быть выше одного процента.

– То есть я должен платить один процент налогов, если, скажем, собираюсь поехать в отпуск во Францию и хочу обменять доллары США на французские франки?

– Это будет практически неощутимо по сравнению с пошлинами, которые снимет с вас банк. Обычные экспортные сделки почти не ощутили бы этого, то же самое касается долговременных серьезных инвестиций.

– Чудесно, но что может дать такой налог?

– Торговцы валютой, – пояснил Фонтанелли, – меняют большую сумму денег в одной валюте – скажем, сто миллионов долларов США – на другую, чтобы через несколько часов, быть может, даже минут обменять обратно. Допустим, курс изменился на сотую долю процента, и они получили десять тысяч долларов. Если же за обмен он должен будет платить один процент налога, что в данном случае будет составлять миллион долларов, – а ведь ему нужно обменять дважды, один раз в другую валюту, второй раз обратно, – сделка вдруг перестанет быть выгодной. Причем налоги необязательно устанавливать в размере одного процента, даже ставка в десятую долю процента скажется благоприятно.

Ларри Кинг почесал подбородок.

– Ну ладно. Парни лишатся своей работы – а потом? Какой от этого прок крестьянину, выращивающему рис в Индокитае?

– Сегодня ситуация такова, что финансовый кризис в одной части мира тут же перекидывается на остальную часть глобуса. Вполне возможно, то крестьянин вдруг получит меньше денег за свой рис и окажется в беде только потому, что в Японии разорился банк или застопорилось производство в Бразилии. – Фонтанелли изобразил руками на столе что-то вроде вала. – Налог Тобина стал бы словно плотиной для наводнения. Она до определенной степени отграничит регионы друг от друга, чтобы эмиссионные банки смогли управлять уровнем налогов в своих странах так, как это будет уместно для текущего положения экономики. Причем речь идет всего лишь о пороге, не о стене – правительства и дальше смогут поступать, как им заблагорассудится.