Она тихо вскрикивает, как будто ее что-то жалит, но не произносит ни слова. Не говорит, что я должна согласиться на эту работу. Но и не требует, чтобы я от нее отказалась.

— Я знаю о тебе, тетушка Шейла. Знаю, что ты уходила из дома, чтобы стать художником.

Она прижимает рисунки к груди, как будто в них есть кислород, без которого она не может дышать.

— Да, — тихо отзывается она. — Это было… трудно.

— Почему ты вернулась?

То, что я узнала о ней за последний год, наталкивает на мысль, что за этим решением должно стоять что-то важное.

Она судорожно вздыхает:

— Женщине без мужа было очень трудно.

Я ей верю. И жду продолжения.

— Про меня ходили всякие слухи… намеки на распущенность, просто потому, что я оставила мужа и хотела стать художницей. А потом я поняла, что беременна.

Она грустно улыбается, думая о том, как часто женщинам приходится менять свою жизнь, когда они оказываются на пороге материнства.

— Так что у меня просто не оставалось выбора.

Открываю рот, чтобы сказать, что и представить не могу, как тяжело ей было. Но тетушке кажется, что я с категоричностью, присущей молодым, хочу ее упрекнуть в принятом когда-то решении.

— Нынешним людям трудно понять, как мы тогда жили. Если бы я развелась, то у моих братьев и сестер было бы меньше шансов на удачные браки. Я не могла с ними так поступить.

Мы сидим в окружении активно двигающихся людей, сияющих светильников и гудящих тренажеров. Вокруг нас пульсируют ритмы зумбы и другой музыки, звучат голоса. Люди постоянно требуют внимания, словно говоря: посмотри на меня, послушай, что я хочу сказать. И иногда в этой какофонии изображений и голосов можно потерять себя.

Мне хочется ей сказать, что понять ее не трудно. Сейчас в нашей стране во всех средствах массовой информации воспевают современную женщину, особенно если она способна на нетрадиционные решения. Но в реальности Камии, например, не удается снять жилье для себя и своего мужчины, и это происходит в крупном городе, таком как Бангалор. И причина лишь в том, что она не замужем. Да, теперь люди выглядят иначе и говорят по-другому, но менталитет общества остался прежним.

— Я стала заниматься подбором пар, потому что после женитьбы Юви в моей жизни не осталось ничего, — продолжает Шейла. — А потом… кое-что изменилось. — Она разворачивает туго свернутые рисунки. — Я снова пошла в ту художественную галерею, в которой когда-то работала. Хотела спросить, не возьмут ли меня снова. Но там уже ничего нет.

— Ее перестраивают в торговый центр, — тихо говорю я, вспоминая, как тетушка садилась в такси напротив моего офиса в вечер празднования Холи.