— Откуда ты узнала, что я думаю об этом? — шепчу я, не в состоянии произнести эти слова вслух, словно имя давней запретной любви.

Я ловлю теплый взгляд Шейлы Бу, и грустная улыбка смягчает ее лицо. Она кладет раскрытую ладонь мне на голову, словно благословляя. И это пугает меня сильнее, чем случившийся только что приступ.

— Разве можно забыть о том, что занимает все твои мысли? Наши представления о жизни не всегда вмещают в себя все, что в ней есть.

Кому, как не ей, об этом знать.

Даже сейчас у меня не хватает смелости задать ей свой вопрос, потому что я до сих пор стараюсь спрятаться, ничего не показывать и не чувствовать. Но мое лицо меня предает. Мы с тетушкой застыли без движения, как в каком-то пузыре без времени, отделившись от царившей вокруг нас суеты.

Она знает, что такое убитая мечта.

Наклонившись, тетушка начинает собирать бумаги. Привычными движениями она раскрывает потрепанный лист и аккуратно протягивает мне так, будто доверяет величайшее из сокровищ.

В наш пузырь врывается запах нафталина. Бумага оказывается плотной и пожелтевшей, с официальным гербом на шапке.

Вот что там написано:

«17 января 1977 г. Секретариат университета Веллингтон — сквер Оксфорд, ОКС1 2 Дж. Д. Дорогая мисс Шейла Сани! От имени Школы искусств Рёскина Оксфордского университета мы рады предложить Вам в октябре 1977 года место на основном двухлетнем учебном курсе по специальности магистр современного искусства…»

«17 января 1977 г.

Секретариат университета

Веллингтон — сквер

Оксфорд, ОКС1 2 Дж. Д.

Дорогая мисс Шейла Сани!

От имени Школы искусств Рёскина Оксфордского университета мы рады предложить Вам в октябре 1977 года место на основном двухлетнем учебном курсе по специальности магистр современного искусства…»

Я поднимаю глаза и молча смотрю на это круглое лицо, держа письмо с трепетом матери, берущей на руки первенца.

— Да, — отвечает она на невысказанный вопрос, — девушки должны взрослеть, выходить замуж и рожать детей, а не уезжать в далекие страны.

Шейла говорит это так просто, будто этого объяснения достаточно. Так было в то время. Так остается и по сей день.

Она продолжает шепотом, обращаясь уже не ко мне, не осознавая, где и с кем находится: