Позавчера он вошел в мою комнату в то время, когда я судорожно занималась сборами, и везде, где хватало глаз, были разбросаны специи, одежда, книги и разная утварь. Он погладил меня по голове и тихо произнес:

«Если бы мы только знали, насколько ты… и Шейла-диди… ладно, что уж сейчас. Я думаю, что у тебя в Америке все будет замечательно».

Я не заслуживаю своих родителей.

Да, и папа все еще состоит в совете директоров своей клиники, потому что отец Лалита, который и повысил его до директора, так и не пришел в себя от шока из-за Бюс… из-за Лопи, своей будущей невестки. Она надела свое знаменитое супердекольтированное платье на вечеринку в доме тетушки Лалита, что в результате погрузило всех собравшихся в полное и абсолютное молчание. Молчание на пенджабской вечеринке? Вы себе такое представляете?

А еще Лопи сменила бежевые гардины на ярко-розовые, цвета фуксии, чего никогда не стала бы делать хорошая невестка. Матери Лалита пришлось вернуться к лекарствам от гипертонии, о которых она не вспоминала вот уже несколько лет. При каждой встрече на работе отец Лалита так умоляюще смотрел на моего, что в конце концов вчера нашим родителям пришлось встретиться в совершенно немодном ресторане. Родители Лалита съели по тарелке пав бхаджи с маслом и картошкой каждый и умоляли моих маму и папу отговорить меня от отъезда в Нью-Йорк. Это известие повергло меня в шок.

Мой скорый отъезд дал маме достаточно занятий, чтобы отвлечь ее от недовольства мной. Я была ее основным раздражителем, пока на горизонте не объявились следующие события. Как раз когда мама истязала мою голову в традиционном масляном массаже, бормоча глухие угрозы: «И не думай, что сможешь забросить масляный массаж в своей Америке! Я буду звонить тебе каждую субботу и требовать видеосвязь, чтобы убедиться, что ты ухаживаешь за волосами!», к нам ворвалась миссис Всеиндийское радио, то есть миссис Айер, в совершенно невменяемом состоянии. Оказалось, что двадцатичетырехлетний сын мистера Банеджи, который жил по соседству с нами, со своими родителями, совершил немыслимое. Он сбежал из дома. Со своим бойфрендом.

Моя взрывоопасная мама, вместо того чтобы начать изрыгать пламя и пепел, вдруг посмотрела мне в глаза, впервые после происшествия в Алибаге, и с изумлением спросила:

«Нет, ты это слышала? Святые небеса!»

В общем, двадцать четыре часа назад почти все мое семейство собралось в Международном аэропорту имени Чатрапати Шиваджи, чтобы пожелать мне счастливого пути. И мое сердце наполнялось ноющей болью, когда я смотрела на разновысотные здания и лавочки, жавшиеся друг к другу; вдыхала автомобильные выхлопы и ароматы специй; наблюдала за шумной свадебной процессией и за гудящими автомобилями, негодующими из-за скопления пешеходов; за пульсацией этой разноцветной и многонациональной жизни за пределами аэропорта.