— А последний муж Дарьи Пахомовны — Василий Звонарюшкин, фамилию которого вы в девичестве носили — что вы о нем слышали?

— Он рано умер. Ничего особенного и не слышала… Лет за десять до моего рождения умер. Я, конечно, Алла Васильевна Звонарюшкина от рождения. Но я никогда не могла понять, почему мне не дали фамилию и отчество моего настоящего отца. Сколько я ни пыталась узнать у матери, кто мой настоящий отец — она ни словом… Знаешь, мне об этом неприятно теперь говорить… Был бы ты чужой человек, я бы совсем не стала о подобных вещах…

— А у этого Василия Звонарюшкина не было семьи до супружества с Дарьей? Может, даже дети были?

— Нет, это я точно знаю, не было у него ни семьи, ни детей до знакомства с Дарьей. Мама рассказывала, что Василий Васильевич молчун был, и очень уставал. Придет домой со службы, сядет у окна и курит, курит… А детям дарил монпасейки в коробочке. Я сейчас найду его фотографию. Вот, сейчас… Нет… Нет… Вот… Нет… Что-то не найду.

Уже полтора литра чаю булькали в животе при каждом движении, а петляющие тропинки в лабиринте родственников только-только начинали обретать вразумительное направление. И постепенно росла стопка фотоальбомов в углу на столе.

— А Виктор, сын Дарьи?..

— Брат Виктор? Ну как же! Он был для меня почти дядя. Ему уже четырнадцать, а я только родилась. Я его хорошо помню уже после войны, его совсем больного комиссовали. Высокий, стройный. Он привел в дом Ларочку. А в сорок шестом у них Ваня родился. Ларочка осталась с нами, даже когда Виктор умер, она так и прикипела к нашей семье… Когда Виктора не стало, мама убивалась, как ни по кому другому. Старшие рассказывали, что даже когда на Павла, твоего деда, похоронка пришла, она не так плакала. Лидочка умирала у нее на руках — и то не так плакала. А по Витюше убивалась. И тогда же совсем поседела… Я помню, как она, уже много лет прошло, нет-нет, скажет: Бог меня наказал.

— А сын Виктора — Иван?

— Как же, я Ванечку опекала в детстве, такой он весь был хлипкий, что ли, обижали его в школе.

— А потом, когда он подрос и женился? Зинаидой, кажется, его жену звали?

— Ну как же, мы с Антоном на свадьбу приезжали, поздравляли молодых… Но только у них совсем не заладилось.

— У них ребенок родился, как его звали? — Сошников затаился, глядя на то, как морщится ее лоб, и вот всплыло как гипотеза, с большими сомнениями:

— Алеша?.. — Но камни уже пошатнулись. И вот все увереннее: — Да, кажется, Алеша…

Сошников почувствовал, как в его кровь стали поступать капельки веселящего вещества:

— Значит, их сын — Алексей Иванович?!