Мы с ним пришли на встречу последними, опоздав на десять минут, так как у Никиты в последний момент случилась паническая атака. Нам с Амалией пришлось пригрозить ему самыми ужасными последствиями, если он немедленно не выйдет из ванной комнаты, где заперся на ключ. Он вышел, но казался до смерти перепуганным. И по дороге в школу, сидя в машине, не переставал твердить, что виновным можно считать как его, так и многих других, в том числе парней не из их школы, потому что эта девица с кем только не путалась.

Я слушал Никиту, и у меня разрывалось сердце, но не из-за его слов и жалобного тона, хотя отчасти из-за них тоже, нет, причиной был очевидный факт: я по отношению к сыну совершил ту же ошибку, что и мой отец по отношению ко мне, поскольку никогда прямо и ясно не говорил с ним про секс, не поделился собственным опытом, то есть тем, как вел себя в его возрасте. Короче, я позволил ему самостоятельно, без всякой подготовки, без нужных советов вступить на топкую и грязную территорию полового созревания.

Когда мы вошли в кабинет, полицейский и будущая мать нашего предполагаемого первого внука уже сидели за столом. Я испытал легкое эстетическое разочарование, увидев, что он явился без формы. На мой взгляд, его гражданская одежда портила спектакль, который мы с Хромым уже нарисовали в своем воображении. Моему другу даже виделось, что полицейский явится с пистолетом на поясе, который нельзя будет не заметить, – чтобы я сразу наложил в штаны со страху.

Девочка произвела на меня приятное впечатление. Миленькая, стройная, здоровая на вид, с очень красивыми губами, на которых время от времени начинала играть едва заметная улыбка. Глаза небольшие, но очень живые, на лбу я заметил несколько красных точек – следы от прыщей, возможно тем же утром выдавленных дома перед зеркалом. Гладкие волосы, кожа на щеках хорошего цвета, нос прямой и длинный, серебряная серьга в ноздре.

Директор школы предложил нам с Никитой сесть напротив полицейского с дочкой, сам же, готовясь к роли беспристрастного судьи, занял стул, стоявший сбоку. С умеренной любезностью я поздоровался с полицейским и девочкой. Они мне не ответили. Полицейский – короткая бородка, суровый и надменный профиль – не удостоил меня даже взглядом. Усевшись, я заметил, что Никита с одноклассницей обменялись беглыми улыбками. На столе стояли несколько бутылочек с соком и минеральной водой, стаканы, а также металлическое блюдо с печеньем. Я достаточно хорошо знаю своего сына, чтобы не удивиться, когда он быстро схватил одно печенье, даже не дождавшись начала разговора. Девочка хотела последовать его примеру, но отец поймал ее руку в воздухе: