Рядом с ней стоял толстый пес, но он встретил нас с Пепой как злейших врагов. Неужели это был тот самый недужный Тони, которого мучили кашель и рвота и которого надо было оберегать от любых нагрузок, чтобы у него не разорвалось сердце? Он как бешеный лаял на нас, и лаял очень грозно! Перегородив нам дорогу и не умолкая, показывал свою негостеприимную пасть и не желал вспоминать про былое знакомство. Я бы хорошо заплатил, чтобы мне позволили врезать ему ногой по морде. После мягких увещеваний Агеды он наконец умолк, и только тогда она сделала пару шагов назад, приглашая нас проходить.

В квартире пахло затхлостью, паром из ванной и вареной цветной капустой. Первым, что я увидел, были картонные коробки у стены в прихожей, из-за чего она напоминала лавку старьевщика. Одна коробка стояла открытой, и там кучей была свалена женская обувь. Тут я заметил голую девчушку трех-четырех лет, которая оторопело глядела на меня. По мокрым волосам можно было судить, что ее только что купали. Нижняя губа у нее уже задрожала, предвещая неминуемый плач, когда она сорвалась с места и в испуге стала звать мать. Тут из ванной, как я потом понял, вышла молодая женщина, тоже босая, и взяла девочку на руки. Мы не были знакомы, но она сразу же назвала меня добрым человеком. Агеда поспешно подтвердила:

– Он не злой. Он очень хороший. – А потом повернулась ко мне: – Ты ведь и вправду хороший?

Я постарался сыграть свою роль на сцене этого детского театра как можно лучше. Только забыл спросить, надо ли в прихожей снимать ботинки.

31.

Вчера вечером я решил, что, прощаясь с месяцем мартом, совершу воскресную поездку в горы, если не будет дождя. Дождя сегодня не было, хотя небо затянули тучи. Как и всегда, день я начал с того, что вывел на прогулку Пепу, а заодно купил хлеба и газету. Все как всегда, ничего необычного.

Мне хотелось подышать свежим воздухом, дать Пепе возможность побегать в свое удовольствие, а кроме того, «прогулять» машину, потому что она уже много дней (с поездки в Аранхуэс) стоит в гараже без дела. К половине одиннадцатого все было готово. Надеваю на Пепу ошейник с поводком, кладу в сумку несколько книг, которым не суждено будет вернуться обратно, пару бутербродов, банан и воду, а когда открываю входную дверь, вижу на коврике что-то завернутое в подарочную бумагу, хотя еще совсем недавно, когда я вернулся из булочной, там ничего не было.

Как я ни напрягаю мозги, не могу отыскать в памяти что-то связанное с этой подарочной бумагой, но с самого первого мига меня не покидает ощущение, что вижу такую не в первый раз. Она розовая с белыми, симметрично рассыпанными крапинками. Обертка не выглядит новой – она выцветшая, с потертыми краями, есть на ней и желтоватые пятна. Вывод напрашивается сам собой: за последний час кто-то, кто мог вручить мне пакет прямо в руки, предпочел оставить его у двери.