Думаю, Амалия по моим глазам прочитала, что подпольный визит ее подружки не остался для меня тайной. Чтобы не сомневалась, я это подтвердил, не переставая вкрадчиво улыбаться, на что она ответила угрюмой миной. Жена молчала, я тоже молчал. На беду, мы были фатально скованы между собой: ипотекой, кучей разных счетов и сообща подписанными договорами, нас связывали сын, ее родители, моя мать… Можно сказать, что мы ждали момента, когда останемся одни, чтобы скинуть наконец социальные маски и откровенно заявить друг другу о взаимной ненависти. Она не хотела, чтобы какие-то слухи просочились в прессу, где ее имя упоминалось довольно часто. Я не хотел давать повод для сплетен у себя в школе.

Ольга – властная и ревнивая – подбивала Амалию расстаться со мной. И вряд ли что-нибудь помешало бы Амалии обрадовать подругу, если бы процесс развода не включал один вопрос – судьбу Никиты. Потерять его она бы ни за что не согласилась. Об этом и о других деталях я узнал позже, поскольку, как только Амалия освободилась от своей неукротимой любовницы, мы какое-то время жили с ней относительно спокойно – без особой сердечности, но и не отказываясь иногда от довольно откровенных бесед. Нас объединял негласный договор: мы будем разыгрывать перед нашим сыном-подростком спектакль, чтобы ему казалось, будто он живет в крепкой семье. Сегодня я считаю такую позицию ошибкой, из-за которой совершенно бессмысленно продлилась пытка под названием супружество. Кроме того, само собой разумеется, этот якобы спокойный период портили частые ссоры, однако все как-то обходилось, поскольку мы прибегали к самому простому средству – каждый запирался в своей комнате, а потом оба какое-то время играли в молчанку. И так продолжалось день за днем: ненавидя друг друга, мы внешне вели себя даже уважительно, пока дело не дошло до последних семейных сражений, и тут уж действительно надо было разбегаться – и как можно скорее.

10.

Сегодня Агеда опять не пришла в бар, что меня по известным причинам не удивило. И Хромой вдруг, не вставая со стула, решил превратиться в бесстрашного авантюриста, открывателя морей и завоевателя континентов, немедленно организовав экспедицию в Ла-Элипу:

– Прямо сейчас, на такси.

Я только что сел за столик, и Альфонсо из-за стойки протягивал мне пиво. Поэтому ответил Хромому, что для экспедиций уже слишком поздний час.

– Тогда завтра или, скажем, в среду.

Он вполне допускал (вообразив себя не только конкистадором, но еще и сыщиком), что Агеда могла заболеть: а вдруг она лежит дома без сознания на полу, сраженная инсультом, и ей срочно нужна помощь. Она ведь не ответила на его звонки – ни вчера, ни сегодня. Я возразил: