– Ты сама прекрасно знаешь ответ.

Но почему? Что почему? Тут она поняла, что разговор принимает невыгодный для нее оборот, и назвала меня, изобразив на лице отвращение, «мачистом и ретроградом». Кто я, дескать, такой, чтобы запрещать Амалии принимать гостей? Нос Ольги не отличался правильной формой – а сейчас из него еще и текло, – но был по-своему милым. Амалия, разумеется, могла принимать гостей. Почему бы и нет? Что за глупости? На самом деле Амалия принимает их довольно часто, соврал я, но вот «твоей ноги в моем доме не будет». И добавил, что не имею привычки менять свое решение только потому, что некая персона, которая не умеет пристойно себя вести и у которой льет из носа, не желает с этим решением считаться. Я уже заметил, что Ольгу – длинная шея, маленькие груди – выводили из себя, как и мать нашего сына, мое сонное спокойствие и необычные обороты речи. И она повторила в мой адрес любимое выражение Амалии: «жалкий философишка», из чего я заключил, что именно так женщина, все еще бывшая мне женой, называла меня за глаза.

Судя по всему, под влиянием принятых стимуляторов Ольга расхорохорилась. Я мог бы легко поставить ее на место. И поначалу чуть не поддался такому соблазну. После тяжелого рабочего дня мне меньше всего хотелось выслушивать посреди улицы еще одну порцию оскорблений. Однако должен признаться: вид этой разъяренной женщины возбуждал меня. Пока она входила в раж и изрыгала ругательства, я увлеченно изучал ее облик, так что ночью, если бы стал воображать ее в своих объятиях, а это непременно должно было случиться, смог бы добавить к воображаемым картинам максимально правдоподобные детали.

Высокомерный взор, гордо вздернутый подбородок.

– А если я все-таки войду в твой дом, что ты сделаешь?

– Выгоню взашей.

Комкая слова, Ольга сказала, что тогда она подаст на меня жалобу в полицию. Я ответил, что прежде ей придется полежать в больнице. Не стесняясь в выражениях, она кричала, что «ненавидит мужиков», и, наверное, в тот миг я в ее глазах представлял все это проклятое племя.

Потом попыталась задеть меня побольнее:

– Я соблазнила твою жену. С этим и оставайся, рогач гребаный.

По-прежнему спокойно я возразил, что все указывает на одно: она не изучила теорию Мейера, которого тут же и процитировал: «Так называемый лесбийский секс – это не более чем техника массажа». Господи, что тут с ней стало! Мудрец хренов, зануда и философишка – вот самые мягкие из полученных мною эпитетов. Я выразил притворное удивление: неужели «культурная на вид» женщина не знает Мейера? И конечно, Ольга в эту ловушку угодила. Будь она не такой разгневанной, догадалась бы, что никакого Мейера на свете нет и никогда не было.