5

Вслед за Полозовым рассказ продолжила Сима. Ей нравился Фридман, нравилось выражение его лица, сосредоточенное и одновременно доброжелательное, как бы подбадривающее — я вижу, ты убога и горбата, но именно поэтому и верю каждому твоему слову, и прощаю в твоем рассказе не относящиеся к делу подробности. Счастливые люди эгоистичны и беспечны, они слишком много думают о самих себе, а убогий человек всматривается в мир внимательно, потому что откуда еще черпать силы для жизни?

Да, именно так, на будильнике было семь с небольшим, как раз по НТВ шла передача про убийства, криминал, одним словом, она ее каждое утро смотрит, когда садится за машинку. Это зимой позволяешь себе понежиться, потому что темно и глаза болят за строчкой следить, а летом — главная работа, можно хоть по двадцать часов шить. Правда, новое сейчас мало шьют, новое теперь в магазинах покупают, потому что ткань продают по такой цене, что простой человек не подступится. А перешивать много несут — то юбку обузить, то платье приталить — худеют люди, такая жизнь.

— Ну дальше, дальше, — с разражением всунулась женщина, миловидная, одежда неперешитая, а новенький импортный трикотаж.

— Я пошла на кухню за молоком для кошки. Моя комната рядом с телефоном, очень удобно, когда заказчики звонят. Вышла я с блюдцем, смотрю — Дашенька набирает номер.

— А почему вы думаете, что она звонила именно к Петлице, — опять перебила Симу женщина.

— Так она по стене пальцем водила. Там, где его телефон записан. Там этих цифр целый забор. Я прошла на кухню, иду назад с молоком, а она кричит в трубку: " Вы откуда знаете? Объясните все толком!" С раздражением кричит, знаете так — с надрывом. Потом трубку повесила и чуть не плачет.

— Она вам не объяснила причину своих слез? — вежливо спросил Фридман.

— Да она не плакала, а только была как бы на пределе. Спрашивать я ничего не стала, позвала к себе чай пить. А она говорит: " Нет, спасибо. Я очень тороплюсь".

На женщину Сима старалась не смотреть. Эта Лидия Кондратьевна, также, как Фридман, вслушивалась в каждое слово очень внимательно, но в выражении ее лица было что‑то лишнее, не подходящее к ситуации. Про актеров в таких случаях говорят, что они "неубедительны". Откуда было Симе понять, что для Лидии Кондратьевны весь этот рассказ был сущей пыткой. Фридман не знал, что Петлица был носителем только отрицательной информации, Лидия поберегла нервы жениха и о подвигах своего племянника нечего не рассказала. Что случилось на этот раз?

— И это все?

— Это все, — согласилась Сима, — если что вспомню, потом расскажу, — добавила она, явно цитируя увиденный по телевизору детектив, и Лидии захотелось, тоже цитатно, объявить — "все свободны!", но Фридман опередил: