— Ну… как вы здесь живете? — спросила она.
— А мы, моя ласточка, не живем. Мы выживаем. Такая у нас, у россиян теперь скрепляющая идея.
— Меня никто не искал? Сюда не приходили… такие… люди?
— Никто не приходил. А кого ты ждешь?
— Я вот именно… никого не жду.
— Правда, кажется, тебя искала какая‑то женщина. Не знаю, кто. Меня тогда дома не было.
Слова про женщину Даша оставила без внимания, видимо, ее волновали только мужчины.
— Я вам сейчас одну вещь скажу, только это тайна. Я не в отпуске была, и не в Твери. Я пряталась.
— От кого?
— От этих людей, которые могут прийти, — сказала Даша с брезгливой гримасой, и тут Полозов, сочувственно к ней наклонившись, понял, что она пьяна. Правильнее будет сказать, была пьяна, потому что хмель вроде и выветрился, но запах перегара, столь чуждый Даше, остался.
— Где вы напились‑то? — спросил Полозов весело, стараясь сбить ее с мрачной точки. — Я вас пьяной не видел никогда.
— Я сама себя не видела, — согласилась Даша. — А когда увидела… омерзительная картина. И теперь не знаю, как жить дальше. А мне никто не звонил?
— Было, было… Полозов с готовностью рассказал про заграницу и неведомого Петлицу, который жаждет немедленного общения.
— А чего Петлице надо?
— Это он вам сам скажет. Телефон на обоях написан.
— Да знаю я его телефон.
— Он так и говорил. На стене написан рабочий. И велел непременно, сразу же…
— Ну до утра‑то он подождет. Плевать мне на Петлицу… Дело в том…
Знай Полозов, как важны все подробности, все случайно оброненные Дашей фразы, он бы не только запомнил все в точности, но и в дневник занес, была у него такая привычка — переводить услышанное в буквы. Но в ту ночь ему и в голову ничего подобного не пришло, и все Дашины слова он воспринял не более чем метафору сильно пьяного человека. Да и как прикажете понимать фразу о том, что она живет чужой жизнью. А все мы как живем? И еще… она все время бежит, и не может остановиться, ей негде приткнуться, потому что она украла имя… или у нее украли. Все эти излияния он отнес за счет хмеля, который внешне почти исчез, но в мозгу продолжал свою разрушительную работу. Поэтому Полозов беззаботно завалился спать, а когда утром встал, Даши уже не было. И ушла она не в магазин, не на минутку, а как бы навсегда.