Не отрывая своих губ от моих, Самир пробормотал:

– Я весь день лишь об этом и думал, – его руки спустились вниз, задрали подол и принялись ласкать мои бедра. – Это платье вызвало у меня столько фантазий, – Самир всем телом прижался ко мне.

– Каких фантазий? – выдохнула я.

– А вот таких! – он резким движением распахнул края выреза, обнажив мои груди в кружевном бюстгальтере (а я ведь знала, что он его увидит!).

– Да, именно таких! – повторил Самир и принялся целовать мою шею, груди, губы.

Мгновенно возбудившись, я расстегнула его джинсы и стянула их с парня, а он задрал еще выше юбку, спустил мои трусики, и мы переплелись руками, ногами, языками и всем остальным.

Когда мы, задыхаясь, закончили, Самир прижался своим лбом к моему:

– Ты свела меня с ума, Оливия.

– Ты меня тоже, – я опять поцеловала его, а руки снова поползли к его ягодицам.

До бараньих отбивных дело не дошло.

Уже поздним вечером мы перебрались на кухню за яблоками и сыром. И открыли пиво.

– Ты думаешь найти следующую подсказку матери среди этих картин? – спросил Самир, сидя на полу со скрещенными ногами и босыми ступнями.

– Возможно. Но это только догадка.

– Хорошо. Давай посмотрим их здесь. А потом можем отвезти их в подсобное помещение над «Кориандром» и оставим там до завтра.

Я кивнула, но снова встревожилась: «Как бы Грант не вернулся…»

– Граф меня предупреждал, что найдутся желающие откусить от пирога. Но я не думала, что в их числе окажется Грант.

– Но ты же не думаешь, что тебе нужно остерегаться и меня?

До меня не сразу дошло, о чем он говорил:

– Остерегаться? Чего?

– Того, что я охотник за богатым приданым.