– Джеральд, включите нам, пожалуйста, весь свет, – попросил граф одного из работников.

Пока я в очередной раз переводила взгляд с одной картину на другую, меня охватило странное беспокойство. Я прищурила глаза: «Что я упустила?»

А стоило вспыхнуть яркому свету, и картины заиграли всеми красками. Гораздо эффектнее, чем в моих маленьких комнатах. Издав одобрительный возглас, Джордж, прихрамывая, подошел к ним ближе – рассмотреть пристальнее.

– Рам нет, но эти картины висели в библиотеке и кабинете в Розмере, – указал тростью граф на облака, которые я приписала руке Констебла, и предполагаемого Моне. И подтвердил мои догадки: – Это Констебл, это Моне. А это ранняя работа Вуттона. А вот портрет вашего дяди Роджера, – покачал головою Джордж, глядя на высвеченное лицо необыкновенно красивого молодого человека лет двадцати с пронзительными глазами и похотливым ртом. – Женщины любили его. Глупые! Что-то с этим парнем случилось в Индии. Я всегда придерживался этой версии, – граф обернулся к нам: – Как бы там ни было, за картины не переживайте. Здесь они в безопасности.

– Спасибо вам, Джордж!

– Всегда рад помочь. Вас ждать на ланч в среду?

– Я ни за что на свете не отказалась бы от него!

Я подошла к графу, чтобы поцеловать его в щеку, а он вдруг схватил меня за локоть:

– Вы не уделите старику минуточку?

– Конечно! – покосившись через плечо, я увидела, как Самир медленно обводил глазами комнату. И поняла, что он мысленно «каталогизировал» картины и отмечал в памяти все детали интерьера – щелк, щелк, щелк – как писатель в незнакомом ему мире. Мне вспомнилась стопка бумажных листов на его рабочем столе, высвеченная луной.

– Самир, я сейчас вернусь.

– Я подожду тебя на улице.

– В этом нет необходимости, – сказал Джордж. – Мы ненадолго.

Я последовала за его шаркающими шагами в кабинет, а там граф взял со стола конверт:

– Ваша мать сказала: если вы найдете картины, я должен буду вам вручить вот это.

В горле у меня пересохло:

– Если я найду картины?

Джордж кивнул.

Конверт был из неотбеленной оберточной бумаги коричневатого оттенка. Внутри лежало что-то увесистое. Я быстро надорвала конверт в надежде обнаружить там письмо или записку. Но нашла лишь простой латунный ключ. Без каких-либо опознавательных знаков. Он мог быть от чего угодно!

– Только это? И ничего больше?