– Они абсолютно одинаковые по размеру, – медленно проговорил Самир. – И оттенок подобран точно. Наверное, твоей матери было, из чего выбрать.

Внезапно меня осенила догадка:

– Все картины из дома! Мама их спрятала. В усадьбе должен быть тайник? Только вот где? – от мучительных размышлений у меня начинала болеть голова. А живот уже взбунтовался от голода. – Готовить ужин, что я запланировала, поздновато. Но нам обоим надо поесть.

Самир вскочил и обвил меня сзади руками.

– Прости, Оливия. Тебе так не терпелось приготовить нам что-то вкусненькое, а я все испортил.

Рассмеявшись, я указала на маркерную доску, на которой нарисовала его портрет:

– Ты помог мне в другом, так что все в порядке, – я наклонилась к Самиру: – Нам нужно поесть, и нам надо решить, что делать с картинами. Мне не хочется оставлять их тут.

– Ты живешь над рыбной лавкой, одной из лучших в округе. Недаром около нее каждую пятницу выстраивается очередь из машин.

– Что ж, тогда подкрепимся рыбой с картошкой фри, а потом решим с картинами.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

В конце концов, мы остановились на промежуточном решении: позаимствовали у Пави фургон, загрузили в него картины и отвезли их в Марсвик-Холл. Приехали мы туда уже затемно, и увидеться с графом я не надеялась. Но он встретил нас у входа для слуг. И не в кресле-каталке, а с одной тростью в руке. В слаксах, накрахмаленной и отутюженной полосатой рубашке и в своих обычных ортопедических ботинках.

– Здравствуйте, здравствуйте!

Цвет лица у него тоже был хороший.

– Лорд Барбер, это Самир Малакар. Он во всем мне помогает в усадьбе. Самир, это лорд Барбер, граф Марсвик.

– Рад нашему знакомству, молодой человек. Оливия о вас очень хорошо отзывалась.

– Я? Что-то не припомню…

– Давайте поглядим на вашу добычу.

Четыре молодых работника занесли картины в комнату, в которой мне еще бывать не доводилось. Она была длинная и темная; тусклый свет светильников почти сливался с тенями. На всех стенах почти вплотную друг к другу висели картины разных эпох и величины.

– Ваши картины будут здесь в целости и сохранности до тех пор, пока вы не надумаете произвести их оценку, – сказал Джордж, жестом повелев носильщикам разместить их в один ряд на выступе массивного серванта, высотой по пояс. Большинство картин на нем уместилось, но несколько пришлось поставить на пол.