– Неужели тебя эта тайна не тяготит?

Глаза Самира, широко распахнувшись, встретились с моими:

– Нет! Нисколько! Меня больше волнует, как на это папа отреагирует. Ему уже шестьдесят пять, и такая новость может его сразить.

– Как знать? Может, он тебя удивит, – присыпав ломтики хлеба молотой корицей, я открыла духовку и поставила в нее противень. – Мне пришлось искать в Гугле, как готовить на этой плите тосты.

– Хорошая плита, да?

– Отличная. Мечта хозяйки! Надо будет расширить круг друзей, чтобы я смогла устраивать вечеринки.

Самир помешал специи и, наклонившись, понюхал свое варево.

– Готово, – объявил он и, сняв чайник с конфорки, всыпал в него чай и оставил настаиваться. – У меня есть друзья. Я готов поделиться ими с тобой.

Опершись о стол, я прищурилась:

– Правда? Что-то я не замечала.

– Это потому, – сказал Самир тихим голосом с пленяющей хрипотцой, – Что я больше не желаю их видеть, – он обнял меня и притянул к себе вплотную. – Я жажду одного: моря поцелуев! – Самир осыпал ими мой лоб, нос, щеки, губы. – Я хочу тебя!

Обхватив лицо любимого руками, я прошептала:

– Я тоже. Хочу тебя!

– Все время, пока мы были в Девоне, я мечтал сюда вернуться. И раз сто порывался все бросить и уехать.

– Правда?

Самир кивнул; его пальцы заскользили по моим волосам, залезли под нависшие над лицом пряди, откинули их назад.

– Мне больше ничего не нужно. Лишь бы быть с тобою рядом, здесь!

– Мы здесь, вместе. Значит, мы счастливые? – Самир расстегнул верхнюю пуговицу на моей рубашке, потом следующую. И я, не отнимая рук от его лица, не противилась.

– Тосты сгорят, а чай остынет…

– Это важно? – Самир уже раздвинул в стороны полочки моей рубашки, начал гладить мне плечи, грудь, живот. Наклонился и поцеловал меня в шею.