Оставшись один, я вышел вперед, подавленный и смущенный тем, что мне приходится показываться публике с физическими данными, весьма мало соответствующими тем, которые были обещаны, и жалобным голосом, в знак бессилия разводя руками, сказал:

— Метр шестьдесят шесть!

Взрыв смеха и аплодисментов — мое признание и лаконичный протест против неуместного восхваления сломали лед и спасли положение.

Что касается выступлений, подчас весьма оригинальных, мне хочется рассказать об одном моем выступлении в зале Плейси. Я приехал в Париж, чтобы рассказать о ледяных пещерах, которые открыл и исследовал сначала вместе с женой, а потом с двумя дочерьми. Господин Кисген, очень симпатичный директор и вдохновитель журнала «Connaissance du Monde» («Познание мира»), выразил сожаление, что я не привез с собой Мод и Жильберту, поскольку они тоже принимали участие в исследованиях. Я написал им, чтобы они приехали в Париж, но они побоялись оставить младших сестренок одних в Сен-Годенсе и приехали все вчетвером.

Публика была озадачена, увидав на сцене группу из пяти человек, державшихся за руки.

— Нет, дамы и господа, — сказал я, — мы не собираемся делать пирамиду, и мы не умеем выполнять сенсационные прыжки! Но, прежде чем говорить о пещерах, позвольте мне представить вам мою команду, моих помощников. Вот Мод, вот Жильберта, вместе с которыми я открыл и обследовал ледяные пещеры, расположенные на самой большой высоте в мире. А вот Раймонда и Мари, которые идут по их следам, а также по стопам своей матери, которая была великолепным спелеологом.

После этого я отпустил детей, которые ринулись за кулисы. Выход был несколько «театральным», но публика приняла нас с восторгом и большой симпатией.

Формальная сторона представления не единственное испытание на пути лектора. Настоящие испытания начинаются с налаживания контакта с аудиторией, особенно если у лектора есть какой-нибудь действительный или кажущийся ему недостаток. Для меня таким недостатком является мой акцент южанина.

Как только я произношу традиционные слова «мадам» и «месье» где-нибудь в Лилле, Турсе, Эпинале или Бресте, я неизбежно замечаю усмешки на лицах публики первых рядов, и начинается перешептывание.

Везде, как правило, подсмеиваются над южным акцентом, особенно если он ярко выражен и несколько тяжеловесен. Но я на опыте узнал, что часто улыбки, расцветавшие при моих первых словах, выражали не столь насмешку и желание поддразнить, сколько удовольствие от теплого, чеканящего слово голоса, вызывающего представление о голубом небе и жарком солнце юга.