Дело в том, что свидетельство грузинского жития решительно подрывается самим же этим житием — всем его содержанием. Здесь встречаются такого рода ошибки и погрешности, каких никак не мог бы допустить Феодосий, хорошо знакомый с обстоятельствами страданий преп. Максима как по личному опыту, так и по относящимся к ним повествованиям, [2384] особенно о времени страдания преп. Максима. Так, по грузинскому житию, прение преп. Максима с епископом Феодосием имело место через три года [2385] после ссылки его в Визию, между тем как это было на следующий год — 24 августа 656 г. [2386] По грузинскому житию, послание к Феодосию написал Анастасий диакон; [2387] на самом же деле — Анастасий, пресвитер и апокрисиарий. [2388] Этот же Анастасий «диакон» будто бы по смерти царя, значит, после 668 г., вернулся в Грецию и рассказал автору жития о всем случившемся в ссылке со св. исповедниками, [2389] но в действительности ни один из Анастасиев — учеников преп. Максима не дожил до этого времени: Анастасий, пресвитер и апокрисиарий римский (= «диакон»), умер 11 октября 666 г., [2390] а Анастасий Монах — 24 июля 662 г. [2391] По житию, Анастасию «диакону» преп. Максим написал письмо из последней ссылки в Лазике; [2392] в действительности, известно только одно письмо преп. Максима к Анастасию, но не диакону или пресвитеру, а просто монаху, и письмо это написано не из последней, а из первой ссылки (в Визии) в 655 г. Помимо одного Анастасия — «диакона», — житие знает еще и другого Анастасия, скончавшегося по дороге в последнее место ссылки в Сванию; этого Анастасия оно упорно именует «пресвитером». [2393] В действительности, этот Анастасий был простым монахом (аввой) [2394] и не имел даже диаконской степени. По житию, преп. Максим скончался (13 августа) через 4 месяца по прибытии на место ссылки; [2395] в действительности же — как легко можно видеть из письма Анастасия Апокрисиария — через 2 месяца 5 дней. [2396] По житию, на Шестом Вселенском соборе ублажили память св. Мартина и преп. Максима. [2397] На самом деле, отцы собора не обмолвились о них ни единым словом. Невозможно, чтобы подобные ошибки мог допустить Феодосий Гангрский, в противоположность своему Hypomnesticum’y и собранным и изданным им документам (Relatio, Ер. ad Anastasii monachum, Tomus alter, Ep. Anastasii apocrisiarii). Такие ошибки возможны только у лица, совершенно не осведомленного в положении вещей и плохо знакомого с источниками, но ни в коем случае не у современника, проявившего притом усердие к собиранию и комментированию (Hypomnesticum) собранных исторических документов.