Если сравнить грузинское житие с его оригиналом, то тогда и откроется все обилие интерполяций, внесенных св. Евфимием в текст жития, в том числе и замечание о том, что автором жития является Феодосий Гангрский. И окажется, что вина за это неверное замечание, как и за прочие исторические погрешности, действительно, на стороне этих интерполяций, вернее же — обработки текста Βίος’а, сделанной «переводчиком». Много ошибок произошло, очевидно, от поспешности работы, и объясняется <тем, что> построениям своим <св. Евфимий> смело придавал большее значение, чем прямым показаниям источников. Например, сюда можно отнести признание Анастасия, пресвитера и апокрисиария, за диакона, а Анастасия Монаха — за пресвитера. Повод к ошибке тоже отчасти подал текст Βίος’а. Письмо Анастасия Апокрисиария, сообщающее о последней участи преп. Максима и его учеников, передается в Βίος’е в косвенной речи, причем указания Анастасия Апокрисиария на себя в первом лице (т. е. ἐμέ,) заменяется оборотом τοῦτον τὸν ταῦτα γράφοντα. [2422] При недостаточно вдумчивом отношении к делу легко было перепутать двух Анастасиев, тем более что из синаксаря [2423] св. Евфимий знал, что один из учеников (νεώτερος, не пресвитер!) кончил жизнь во Фракии (отсюда он заключил, что этот ученик «вернулся в Грецию»). [2424]

Вполне возможно, что то обстоятельство, что письмо Анастасия Апокрисиария было адресовано к Феодосию, было понято в том смысле, что этот последний является и автором всего жития, в которое вставлено полученное им письмо Анастасия Апокрисиария, τοῦτον τὸν ταὺτα γράφοντα. Во всяком случае, и замечание «переводчика» об авторстве Феодосия является тоже интерполяцией, и <тоже> грузинского происхождения.

Отсюда ясно, что мнение о принадлежности жития Феодосию Гангрскому не имеет никакой прочной опоры, а, напротив, опровергается той же редакцией жития, где только и высказывается. Даже если бы мы устранили из грузинского жития все, что туда помимо Βίος’a привнесено «переводчиком», <т. е.> если бы иметь в виду чистый Βίος, то и в таком случае его нельзя было бы приписывать Феодосию. Помимо ошибок, встречающихся здесь, [2425] из коих некоторые совершенно недопустимы у современника и очевидца событий, и противоречат его <собственным> показаниям, против принадлежности Βίος’a Феодосию говорит стиль этого жития, стиль сравнительно гладкий и даже по сравнению с Hypomnesticum’oм Феодосия Гангрского литературный. Беспримерная неуклюжесть речи Феодосия, заметная даже в русском переводе, его бесконечные и уродливые периоды так характерно отличают его стиль и столь резко отграничивают его Hypomnesticum от других житийных произведений данного периода, что об авторстве Феодосия по отношению к Βίος’y не может быть и речи.