Если бы автор грузинского жития не искажал так сообщений источников об учениках преп. Максима, если бы не считал возможным пользоваться документом 645 г. (Disputatio) или 655 г. (Ер. ad Anast. monachum) для описания событий 662 г., то еще можно было бы, доверяя автору, думать, что, по крайней мере, часть этих добавлений почерпнута из какого-либо источника. Но способ обработки им своих источников, когда он нисколько не стесняется с точными их показаниями и предпочитает им свои произвольные построения, заставляет в значительной степени усомниться в исторической правдивости его добавлений и подозревать их в происхождении от фантазии самого автора. А что это так, подтверждается тем, что для тех добавлений, для коих возможна проверка по имеющимся у нас данным, все они оказываются не соответствующими исторической действительности. [2863] Так, например, рассказ о пребывании преп. Максима в Риме при папе Иоанне представляет собой не что иное, как чистый вымысел. Мы знаем (см. выше), что при этом папе преп. отец в Риме вовсе не был. Сообщение о прославлении памяти преп. Максима на Шестом Вселенском соборе не находит себе ни малейшего подтверждения в актах этого собора (см. выше). Совершенно нелепо сообщение о враждебных приготовлениях Константа в Сицилии против Рима (см. выше). Все это говорит за то, что и все другие добавления автора являются плодом его воображения.

И надо заметить, что воображение его весьма богато: оно касается самых тонких деталей, рисует самые сочные картины, смело создает имена, даты, обстановку событий (X, XIII, XVI, XVII, в). Если автор Vita (гл. II) в общих чертах говорит о родителях преп. Максима, их благочестии, приведении ими преп. отца к купели крещения, то в данном случае он, хотя и говорит не опираясь ни на какой источник, не погрешает в истине. Ведь каждый человек имеет родителей, каждый (особенно в христианской семье) может быть крещен. Но автор грузинского жития дерзает на большее: он знает и самые имена родителей св. отца. Это — Иоанн и Анна. В таком духе смело поступает автор и в других отмеченных случаях.

Но что особенно неприятно в его сочинительстве, так это то, что он, не довольствуясь сообщением вымышленных сведений о преп. Максиме, дерзает выдавать себя за современника описываемых событий — Феодосия Гангрского. Он говорит, что Анастасий «диакон» (апокрисиарий) свое описание ссылки преп. Максима в Лазике прислал ему, «пресвитеру Феодосию, написавшему настоящее житие преп. Максима», [2864] что этот Анастасий, вернувшись в Грецию, «возвестил» ему «все»; [2865] о посланиях, написанных преп. Максимом в Схимарисе, он пишет: «Мы сами видели его послания, написанные отрезанной рукой»; [2866] о чудесах преп. Максима в Риме он говорит: «Об этом свидетельствуют жители Рима и его окрестностей, а также исцеленные им». [2867] Автор, таким образом, обнаруживает явную претензию представить себя современником. Но после всего сказанного о его труде ясно, какую цену нужно придавать его претензиям. Все его показания в этом смысле, собственно говоря, составляют крайне недобросовестный подлог. [2868]