Здесь очевиден принятый у раввинов принцип «в Священном Писании нет ни “до”, ни “после”». Авраам, Давид, Илия, откровение Моисея на горе Синай, Храм, грядущий мир – все это существует в одном измерении, и один-единственный овен вносит свой вклад во все. То же самое видно и в примере из «Мехилты», где прошлое, настоящее и будущее смешаны воедино:

Находишь, что молитвы праведных услышаны бывают утром. Откуда же известно нам об утре Авраама? Сказано: «Авраам встал рано утром» [Быт 22:3; дальше следуют другие примеры из прошлого. – Авт.] …Откуда же известно нам об утрах пророков, которым предначертано явиться в будущем? Сказано: «Господи! рано услышь голос мой, – рано предстану пред Тобою, и буду ожидать» [Пс 5:4; дальше следуют другие примеры из отрывков, сочтенных предсказаниями. – Авт.] …Откуда же вообще известно нам об утре этого мира? Сказано: «Оно обновляется каждое утро; велика верность Твоя!» [Плч 3:23. – Авт.] [11].

Находишь, что молитвы праведных услышаны бывают утром. Откуда же известно нам об утре Авраама? Сказано: «Авраам встал рано утром» [Быт 22:3; дальше следуют другие примеры из прошлого. – Авт.] …Откуда же известно нам об утрах пророков, которым предначертано явиться в будущем? Сказано: «Господи! рано услышь голос мой, – рано предстану пред Тобою, и буду ожидать» [Пс 5:4; дальше следуют другие примеры из отрывков, сочтенных предсказаниями. – Авт.] …Откуда же вообще известно нам об утре этого мира? Сказано: «Оно обновляется каждое утро; велика верность Твоя!» [Плч 3:23. – Авт.] [11].

Ранние мидраши – труд поколений раввинов (таннаев), работавших и в Земле Израильской, и в Вавилонии в первые три столетия христианской эры. Существуют и варианты мидрашей: есть, скажем, другая «Мехилта» – «Мехилта рабби Шимона бар Иохая», которая слегка иначе трактует Священное Писание, подобно другим раввинским комментариям, таким как «Сифрей» и «Сифра» [12]. Но для постороннего наблюдателя подходы мидрашей предстают в сущностном единстве. Джеймс Кугель, подводя итог, говорит, что мидраши основаны на четырех предпосылках, имеющих отношение к Библии, и эти предпосылки пересекаются с тем, о чем мы уже узнали.

Согласно первой предпосылке, Библия – это загадочный, непонятный, зашифрованный текст, и тому, кто читает ее, необходимо раскрыть эту тайну. Да, кажется, что Библия – это последовательный рассказ о событиях, или о законах, или о хвалебных песнях, но на самом деле это ткань, сотканная из взаимосвязанных подсказок, ведущих к глубинному смыслу. Каждый отдельно взятый стих обладает смыслом, и точно так же им обладает взаимосвязь каждого стиха, возможно, с любым другим стихом, в каких бы книгах эти стихи не появлялись. Книги даже почти не мыслятся как непрерывный дискурс. Как отмечает Бенджамин Соммер, с эпохи Средневековья иудеи признавали в Библии ряд особо ярких историй – то же остановленное в последний миг жертвоприношение Исаака в двадцать второй главе Книги Бытия, по традиции называемое «Связыванием Исаака» (на иврите – Акеда). Но подобного представления даже и близко нет в ранних иудейских текстах: в них двадцать вторая глава Книги Бытия – это просто собрание отдельных стихов, трактуемых в связи с другими и, возможно, даже такими, которые находятся вне Книги Бытия [13].