Посторонний свидетель, возможно, поразится и сочтет подход раввинов к Священному Писанию произвольным и даже превратным, решив, что это попытка прийти к нужным выводам не мытьем, так катаньем. Столь враждебные суждения, в прошлом питавшие антисемитизм, основаны на предпосылке, согласно которой иудаизм определяется Библией. Но хотя иудейская религия, несомненно, произошла из Библии, она ни в коей мере не ограничена только лишь своим библейским наследием – и она, временами осознанно игриво, использует библейский текст, чтобы проявить свои обычаи и установленные порядки. Да, так иудеи пытаются неявно выразить то, что эти порядки и обычаи уже присутствуют в тексте Библии, но это не притязание в прямом смысле. То, сколь изобретательно они находят пассажи, вроде как позволяющие истолковать нужный, на основе связи слов, которая нередко кажется просто-напросто случайной – это на самом деле часть их любви к Священному Писанию, даже пусть неевреям она порой видится неподвластной контролю и, безусловно, произвольной. Такая изобретательность сумела обрести новую жизнь в недавних буквальных трактовках Библии [14], для которых случайные ассоциации уже не кажутся недостатком: если точнее, то это трактовки, движущей силой которых стал психоанализ. И, как говорит об этом Александр Самели, мидраш – это своего рода постмодернизм avant la lettre, иными словами, возникший тогда, когда никто даже не знал даже слова «постмодернизм».

Христианские формы толкования

Христианские формы толкования

Для ранних христиан Библия (конечно же, в этом случае содержавшая в себе и Новый Завет) тоже была особенной книгой – и требовала особых форм толкования. Уже отмечалось, что даже в самом Новом Завете ветхозаветные пассажи порой трактуются, как сказали бы мы, в духе мидрашей. Но есть и важные отличия от иудейских стилей толкования. У христиан было стойкое чувство того (как я показал в главе 13), что Священное Писание ведет связный и последовательный рассказ о вовлечении Бога в дела рода человеческого. Иногда христиане интерпретировали тексты по частям, в духе раввинов, но чаще их интересовали общая тенденция и общий смысл непрерывно идущих пассажей, и это придает христианскому толкованию Библии совершенно иной оттенок по сравнению с ее толкованием у иудеев, – по крайней мере в конце II века. Впрочем, у христианских толкований есть и нечто общее с теми, что приняты в раввинизме – это уверенность в том, что Библия представляет собой единое целое, а не просто коллекцию отдельно взятых книг, и в том, что к одной книге можно обратиться в попытках истолковать другую. Кроме того, как мы еще увидим, христианские толкования близки к мидрашу, поскольку сосредоточены на трудных местах или несообразностях текста, хотя и в меньшей степени.