Возможно, причина, по которой в мире столь много библейских переводов на английском, отчасти заключается в том, сколь великое множество людей говорит на английском языке: каждый может найти себе Библию по вкусу. Что касается других языков, здесь вариантов меньше. На немецком, помимо Библии Лютера, есть лишь одна основная версия: так называемый «перевод единства» (Einheitsübersetzung), экуменическая версия, работа над которой началась в 1980 году; впрочем, к ней обращаются главным образом католики, хотя между ними и протестантами заключено официальное соглашение о том, что данный перевод допустим и приемлем. (Во Франции ситуация похожая: там есть «Экуменический перевод Библии» [Traduction Œcuménique de la Bible], основанный на «Иерусалимской Библии».) На скандинавских языках выполнен, в большинстве случаев, только один современный перевод, хотя его литературный уровень часто весьма высок: например, новая Шведская Библия – Bibel 2000 – спонсировалась государством, и форму ей придавали много лет, причем в работе принимали участие не только литературные, но и технические консультанты. Нередко библейский перевод связывался с национальной идентичностью, особенно там, где дело касалось языков этнических меньшинств: так было с валлийскими переводами (самый недавний завершен в 1988 году и пересмотрен в 2004-м) и со Словенской Библией (1996), которая ассоциировалась с независимостью народа. Есть и переводы «Новой международной версии» на другие языки, сделанные для евангелического рынка.
В связи с пристрастным выбором слов можно рассмотреть и проблему «недискриминационного языка». До последних лет XX века в тех языках, где наличествует грамматический род, литераторы проявляли склонность к использованию таких слов, как «мужчины», «братья» и «он», подразумевая и женщин, и особо отмечали те случаи, когда о женщинах не говорилось, и потому не казалось странным, что апостол Павел обращается к своей пастве как к «братьям», даже несмотря на то что в ней явно было немало женщин. Но феминистки сделали особый акцент на том, что, какими бы ни были изначальные намерения автора или переводчика, многие женщины из-за такого дискурса чувствуют себя «забракованными». В случае с «братьями» проблема решалась просто: можно было всего лишь сказать «братья и сестры» (или даже «сестры и братья»): так смысл текста не менялся, а просто передавался более точно. В английском переводе возникла другая проблема: с существительным в форме единственного числа, и особенно ее усилило то, что в английском нет слова, способного обозначать человека, не обозначая при этом пол – ничего подобного немецкому