Однако правительство вызвало серьезное недовольство своим бездействием против христиан севера. Последние, как мы уже упоминали, как только заболел Хакам II, возобновили враждебные действия и день ото дня становились смелее. Их дерзкие набеги уже приближались к Кордове. Мус-хафи не хватало ни денег, ни людей, чтобы отразить эти нападения. К тому же он был несведущ в военном деле и не принимал эффективных мер для организации обороны страны.

Султанша Аврора тревожилась из-за приближения христиан и беспорядков в Андалусии. Она поделилась своими страхами с Ибн-Аби Амиром, который долгое время не знал о слабости своего коллеги. Он успокоил султаншу и заверил, что если получит адекватное снабжение и пост командующего армией, то гарантирует разгром врага.

После беседы с султаншей Ибн-Аби Амир открыто указал своему коллеге по дуумвирату, что, продолжая бездействовать, он очень скоро лишится власти. Необходимо принимать срочные и энергичные меры. Это не только его долг, но и абсолютно необходимые действия по защите их интересов. Мус-хафи признал правоту Ибн-Аби Амира, собрал визирей и предложил отправить экспедицию против христиан. Предложение было принято, хотя и не единодушно. На самом деле собравшимся пришлось большее внимание уделить вопросу командования армией. Ответственность была так велика, что никто из визирей не выражал желание взять ее на себя.

– Я возглавлю армию, – сказал наконец Ибн-Аби Амир, – при условии, что буду отбирать людей сам и получу субсидию в размере ста тысяч золотых монет.

– Но это же огромные деньги! – воскликнул один из визирей.

– Хорошо, – ответствовал Ибн-Аби Амир. – Возьми две сотни и командуй армией сам, если осмелишься.

Но визирь не осмелился, и было решено поручить армию Ибн-Аби Амиру и дать ему требуемую сумму.

Собрав со всей империи отборные войска, Ибн-Аби Амир выступил в поход в конце февраля 977 года. Перейдя границу, он осадил крепость Лос-Баньос (арабские хронисты называют ее Альхама), одну из тех, что отстроил Рамиро после победе при Симанкасе. Овладев окраинами, он собрал много добычи и в середине апреля вернулся в Кордову с большим количеством пленных. Результат этой кампании, хотя и имел совсем небольшую практическую важность, вызвал, как и следовало ожидать в подобных обстоятельствах, большой восторг в столице. Впервые после начала войны мусульманские армии перешли в наступление и преподали неприятелю урок, который тот усвоил и больше не тревожил жителей Кордовы. Горожане ликовали и на тот момент чувствовали полное удовлетворение. Пусть они преувеличили достигнутый успех, однако невозможно недооценить важность кампании для самого Ибн-Аби Амира. Он желал привлечь на свою сторону армию – вероятно, все еще не испытывавшую полного доверия к бывшему кади, трансформировавшемуся в генералы, – и потому щедро раздавал деньги, полученные в качестве субсидии, и на протяжении всей кампании приглашал всех желающих к своему столу. Такая политика не могла не увенчаться успехом. И офицеры, и солдаты были очарованы дружелюбием визиря, не говоря уже о его щедрости и опыте поваров. С тех пор он мог всецело полагаться на преданность армии. Пока он продолжал щедро вознаграждать службу солдат, они принадлежали ему и телом и душой.