Выступая на Поместном Соборе в июне 1990 года, архиепископ Кирилл заявил, что «мы готовы хоть сейчас начать полное общение, потому что считаем, что в основе разделения лежали исторические, политические факторы, а отнюдь не канонические, не богословские (если и канонические, то они были обусловлены политической ситуацией)», но ситуация, когда «тот политический раскол, который пока был достоянием зарубежья, теперь переносится в недра нашей Церкви», недопустима[414]. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, состоявшийся 25–27 октября 1990 года, ответил специальным воззванием, в котором подчеркивалась неканоничность последних действий руководства Зарубежной Церкви: «В этот исторический час, когда решаются судьбы нашей многострадальной Родины, мы призываем всех наших православных соотечественников, во Отечестве и в рассеянии сущих, искать мира и любви между собой, оставив в стороне все то, что не может, а следовательно, и не должно служить причиной разделения у исповедующих одну спасительную правую веру»[415].

В августе 1991 года в Москве собрался I Конгресс соотечественников, это был небывалый доселе опыт открытого обсуждения насущных проблем страны и диаспоры. 23 августа Конгресс, заседавший в ОВЦС, обратился к Патриарху Алексию II и главе РПЦЗ митрополиту Виталию (Устинову) с просьбой начать переговоры на уровне делегаций, чтобы не допустить эскалации раскола в Церкви: «встретиться не для спора и доказательства правоты одних и заблуждения других, а для того, чтобы благодатию милости Божией подняться нам выше человеческих суждений и искать того мышления, которое не разъединяет и озлобляет, а врачует изболевшие разъединениями сердца наши»[416].