Итак, из года в год количество обителей увеличивалось, увеличивалась также численность монахов (монахинь) и послушников (послушниц). Причем, несмотря на то что большинство монастырей являлись мужскими (например, на 1910 г. их было 460 против 429 женских), большинство монашествовавших в стране составляли женщины. Данного обстоятельства, думается, нельзя не учитывать, зная, что в большинстве своем женские монастыри были беднее мужских³⁶. Не случайно многие женские общины употребляли все усилия в поисках средств для своего существования, что закономерно приводило насельниц в столицу. На это в 1913 г. обратил внимание и Св. Синод, напомнивший, что монашествовавшие (в том числе и обитавшие на берегах Невы без начальственного надзора монахини и послушницы, командированные из провинции настоятельницами для изыскания средств) без разрешения епархиальных властей не вправе покидать своих епархий³⁷.

Подобные «путешествия» за деньгами свидетельствовали о явно неблагополучном финансовом положении многих российских монастырей (прежде всего женских). Однако не стоит забывать и того обстоятельства, что «монастырское начальство по разным соображениям старалось полностью не раскрывать сведения о своих финансах и имуществе. Эта нарочитая скромность не укрылась от светских публицистов и порождала преувеличенные представления о монастырских богатствах. В плену этих представлений, — по мнению П. Н. Зырянова, — отчасти оказывалось и правительство»³⁸. Не случайно казенные субсидии на монастыри, к тому же распределявшиеся произвольно, были минимальны, составляя, например, на 1910 г. — 1,1 % сметы Св. Синода. На что же жили монастыри?

Прежде всего, важнейшей статьей общемонастырских доходов была прибыль, получаемая от земельных угодий, а также от лесов, лугов, озер, прудов, мельниц и различных заведений, располагавшихся на территории обители. В конце XIX столетия большинство монастырей империи (235) имело от 200 до 500 десятин земли, а 133 — и того меньше — от 100 до 200. При этом 94 обители имели значительные земельные богатства (от 500 до 1000 десятин), а 59 — от 1000 до 3000. Но лишь 25 монастырей обладали по-настоящему огромными земельными угодьями: 12— от 3000 до

5000 десятин, 7 — от 5000 до 10 000, и 6 — свыше 10 000. Однако размеры владений почти 100 монастырей России составляли только 50 десятин или же колебались от 50 до 100³⁹. Таким образом, можно сказать, что далеко не все православные обители могли называться настоящими землевладельцами, получавшими прибыль от эксплуатации собственных земельных богатств, да и в целом «монастырское землевладение составляло очень незначительную величину по сравнению с помещичьим (79 млн. дес.) и надельным крестьянским землевладением (124 млн. дес.) — в пределах […] 50 (Европейских. — С. Ф.) губерний»⁴⁰. Разумеется, далеко не везде монастырское хозяйство велось рационально, однако соизмерить «потенциальные убытки», проистекавшие из-за «неумения» (или «нежелания») монахов работать, используя новые по тому времени технологии производства и т. п., с возможностью максимально пополнить ресурсы обители, думается, невозможно и не объясняет нам причины ведения хозяйства «как встарь».