Заявления о необходимости соблюдения (и восстановления) церковных канонов звучали весной 1917 г. весьма часто. Часто, особенно на первых порах, о канонах вспоминали, требуя восстановления выборного епископата. «Февральский переворот вызвал революционное брожение в епархиях, — вспоминал митрополит Евлогий. — Всюду спешно созывались Епархиальные съезды для обсуждения недочетов церковной жизни, для заявлений всевозможных требований и пожеланий, а кое-где и протестов против местных архиереев. Обер-прокурор В. Н. Львов был завален подобного рода протестами. Он держался диктатором и переуволил немало архиереев»²⁷. Впрочем, повторюсь, Львов, державшийся «диктатором» перед князьями Церкви, мирволил белому духовенству, активность которого после Февральских событий значительно выросла. Так, 11 марта он принял депутацию от петроградского духовенства, которая высказала ему общее пожелание столичных пастырей, чтобы петроградский архиерей был избран каноничным путем. «Обер-прокурор ответил депутации, — сообщал заменивший неофициальную часть „Церковных ведомостей“ „Всероссийский церковно-общественный вестник“²⁸, — что новый митрополит до тех пор не будет назначен, пока вся епархия не укажет своего избранника»²⁹. В том же номере было помещено «Заявление духовенства», приветствовавшее уничтожение «того режима, который загрязнил белоснежную ризу Церкви, который сковал Ее силы, разрознил их и придушил». Не забыли пастыри упомянуть и о своем долге — создать свободную Церковь в свободном народе³⁰. Проявили себя и представители некогда известной реформаторски настроенной «Группы 32-х петроградских священников», откликнувшихся на революционные перемены пасхальным приветствием «Христос Воскресе». Их надежда на то, что и в Православной Церкви воссияет свобода, сопровождалась призывом созвать Поместный Собор³¹.

Таким образом, и в недрах Православия проявились активные сторонники созидания «свободной» Церкви, стремившиеся к восстановлению канонов такими же методами, как и революционный обер-прокурор, и прежде всего желавшие уменьшения епископского влияния на внутрицерковные дела.

«Новые мероприятия в области церковного управления, — писал по этому поводу биограф митрополита Антония (Храповицкого), — совершенно не считались с священными канонами и с прежней жизнью Русской Церкви и русского народа»³². В качестве иллюстрации своего вывода преосвященный автор приводил список из 12 архиереев, удаленных в результате революции со своих кафедр. Так как вопрос о том, кого из епископов (и почему) отправляли «на покой», является весьма важным для уяснения проблемы «демократизации» Церкви в 1917 г., то я остановлюсь на нем более подробно.