Подводя некоторые промежуточные итоги, не будет ошибкой сказать, что большинство уволенных преосвященных стали жертвами революционного времени. В самом деле, даже по мнению либерально-обновленчески настроенного профессора столичной Духовной Академии Б. В. Титлинова, епархиальные архиереи заявили себя лояльными по отношению к перевороту, «с их стороны не было выступлений против революции. Большею частью они молчали, подчинившись новому порядку, хотя, иные выражали публично и свою солидарность с народом»⁴⁰. Разумеется, среди епископов не было столь восторженных заявлений относительно революции, какие слышались тогда в среде белого (преимущественно городского) духовенства, стремившегося сбросить «архиерейское иго». Именно в их среде в первые же дни революции появились «прогрессивые» церковные объединения, как существовавшие ранее («Группа 32-х священников», «Союз прогрессивного петроградского духовенства»), так и новые, например «Всероссийский союз демократического православного духовенства и мирян». Во главе последнего встали священники: член Государственной Думы Дмитрий Яковлевич Попов и Александр Иванович Введенский⁴¹, будущий обновленческий «митрополит-Апологет-Благовестник». Революционная обер-прокуратура находилась в тесном контакте с прогрессивными церковными группами, явно в ущерб архиерейской власти. Действия В. И. Львова закономерно вызывали неудовольствие епископата, столкнувшегося не только (и даже не столько) с необходимостью перестраивать церковную жизнь на основе канонов, сколько вынужденного перестраиваться психологически.

Восстановление канонического строя для Церкви XX столетия было делом очевидно непростым. Действительно, в древней Церкви при избрании епископов существовало выборное начало. Верующие и клир епископии на предварительном совещании намечали кандидата на вакантную кафедру, затем представляя его Собору епископской области, который, после проверки кандидата, и посвящал его в епископский сан. С годами участие клира и мирян в избрании епископа ослабевало, в конце VI в. будучи ограничено участием в выборах лишь клира и лучших граждан, которые избирали трех кандидатов и представляли их митрополиту. Митрополит сам избирал из трех одного, которого и посвящал. В XII в. избрание епископов происходило уже без участия клира и мирян, одним собором епископов. Из трех кандидатов митрополит, как и раньше, избирал одного. При замещении митрополичьей кафедры власть решать принадлежала Патриарху, при избрании же Патриарха — Императору. В Русской Церкви до XV в. митрополиты избирались в Константинополе, избрание же епископов — от митрополита с Собором и стольного князя. После того как отечественная Церковь стала автокефальной, русские митрополиты, а затем и Патриархи стали избираться собором русских пастырей в том порядке, какой существовал в Константинополе. После того, как в России утвердилось единодержавие, все епископы избирались высшей церковной властью и утверждались высшей светской властью⁴². Со времен Петра Великого — соответственно Св. Синодом и Императором.