Учредительное собрание РБО проходило 17 января 1990 года в зале Библиотеки иностранной литературы. «Я раздобыл номер телефона Александра Вольфовича и пригласил его в качестве участника, — рассказывает исполнительный директор РБО Анатолий Руденко. — Он сразу согласился, приехал и принял участие. До этого мы договорились с ним о том, что он станет первым Президентом РБО. Но в процессе учредительного собрания, непосредственно перед тем, как избирать Президента, он неожиданно сказал мне: „Нет, я не могу“. Я был очень удивлен и спросил: „Но как же так, мы с Вами договорились…“ А он ответил мне: „Толя, Вы не знаете, что вокруг меня сейчас происходит“. И тогда мы попросили стать Президентом РБО С. С. Аверинцева, и он был избран вместо Александра Меня. С отцом Александром мы после этого общались как с членом Правления РБО»[330].

Причиной отказа отца Александра от ведущей роли как в Российском библейском обществе, так и в обществе «Культурное возрождение», была не только его огромная общественная нагрузка наряду со служебными обязанностями в храме, но также и скрытое противодействие многим его инициативам, усиления которого он не мог не чувствовать… Всё чаще он получал записки с угрозами, которые немедленно сжигал на костре в своем огороде, всё чаще в доме раздавались анонимные звонки, не сулившие ничего доброго.

«Большинства записок с угрозами, приходящих к нему из зала, никто не видел, потому что отец Александр их никому не показывал, — рассказывает Андрей Бессмертный-Анзимиров, — но часть из них мы все-таки читали, потому что несколько человек помогали ему на сцене и предварительно сортировали записки по содержанию. Так вот, некоторые записки содержали угрозы самого грубого свойства»[331].

«В доме культуры на Красной Пресне где-то за полтора месяца до убийства я случайно заметила, что женщина в соседнем кресле пишет отцу Александру в записке какую-то антисемитскую пакость, — пишет Алена Галич. — Я ее выгнала немедленно из зала, пригрозив позвать милицию, о чем после лекции и сообщила отцу Александру, подойдя под благословение: „Я заставила уйти одну ненормальную“. Он устало так, грустно улыбнулся: „Вот именно, что одну“. Юмор у него был потрясающий. Помню, я сказала ему, смущаясь, что очень его люблю и что боюсь его выступлений, что они привлекают провокаторов. Записок с угрозами было достаточно. Но он ответил, что от провокаторов никуда не денешься, а он должен проповедовать, потому что времени осталось мало».

«Утром он, как всегда в одно и то же время, приехал на службу, — вспоминает Георгий Шиловский. — И в этот день, как всегда, его ждала корреспонденция, которую он, не читая, рвал и бросал в мусор: „Всё это мои враги“. Потом вышел из кабинета, начал со мной разговаривать: „Вчера я был в самом логове зверя, который с нами борется, в редакции газеты ‘Правда’. Читал лекции на религиозные темы. Лица у всех были нахмурены, темные взгляды в мою сторону. Недружелюбны. Может, хоть одно зерно даст ростки. Надо сеять на всяком месте!“».