Хотя многие институциональные изменения права очевидны и требуют нашего осмысления, их восприятие среди мусульман является одним из самых малоизученных – и самых важных – вопросов истории колониального шариата. Неясно, воспринимали ли мусульмане колониальные изменения как неразрывную составляющую опыта тотальной трансформации, затрагивающей, среди прочего, их поведение и моральные воззрения. Неясность возникает отчасти из-за ориенталистского взгляда исследователей на шариат как на закон правоведов. Данный взгляд подразумевает, что эволюцию шариата следует оценивать, сопоставляя текущее состояние этой правовой системы с юридическими моделями, возникшими в годы формирования ислама. С другой стороны, неясность отчасти обусловлена антиориенталистской мусульманской критикой с ее пуристским взглядом на закон, согласно которому колониальные элементы права уже не являются истинно мусульманскими, так как были принесены с Запада. Данный вопрос важен не только для понимания колониализма, оказавшего всепроникающее влияние на различные мусульманские общества. Ответ на вопрос о восприятии сможет объяснить, почему трансформация шариата почти не сталкивалась с выраженным протестом – особенно в тех странах, где европейцами были введены кодексы. Несмотря на все описанные в данной работе культурные изменения, мы не находим свидетельств того, что среднеазиатские мусульмане сопротивлялись изменениям правовой сферы, сопутствующим колонизации.

Как мы видели, например, в главе 5, обнаруживается поразительная преемственность в том, что касается толковательной деятельности муфтиев до и после завоевания русскими колонизаторами. То же мы видим, изучая другие юридические жанры, для которых характерен консервативный язык исламского права. Лишь небольшие новшества были внесены во многие из этих жанров. Акты о купле-продаже, оформленные в народном суде, ничем не выдают своей «колониальности», подобно тому как вакф-наме, оформленное в Бухарской народной советской республике, не отличается «большевизмом»[957]. Такая преемственность дает нам основания полагать, что среднеазиатские мусульмане не переживали колониализм исключительно как опыт культурных изменений; по крайней мере, это касается моментов, когда мусульмане выступали в качестве участников судебных разбирательств в народных судах. Действительно, с приходом колонизаторов юрисдикция казиев была значительно ограничена, и народные судьи стали сталкиваться с открытым неповиновением своему авторитету; однако вместе с тем количество казиев в русском Туркестане резко возросло (см. гл. 2). При российской власти и муфтиев, и казиев было попросту больше, а следовательно, больше решений выносилось «по шариату»[958], что бы ни подразумевали под этим выражением правоведы и простые подданные. Таким образом, трансформация в Средней Азии проходила вместе с тем, что мы можем назвать невольной «шарификацией».