Выходят двое. На старшем бригадире обычная шахтёрская роба, кожаный фартук и каска. Второй, высокий седовласый старик, одет в чёрный фрак, его блестящий цилиндр обвязан чёрным шёлковым крепом, чёрный атласный галстук заколот крупным, с голубиное яйцо, бриллиантом или – тусклый красноватый свет не позволяет сказать уверенно – рубином. Старик освещает себе путь латунным фонарём, его брюки, так же как и брюки бригадира, заправлены в высокие, по колено, резиновые сапоги.

– Великий Мастер Эмеритус, – испуганно выдохнул Пирсон, вскакивая на ноги. Подмастерье Уоллер следует его примеру.

Они стоят навытяжку и смотрят сверху вниз, как Великий Мастер идёт по туннелю к вгрызающейся в грунт «торпеде». Великий Мастер их не замечает, разговаривает только с бригадиром, холодно и властно. Он освещает узким лучом света недавно уложенные тюбинги, проверяет крепёжные болты, уплотнение швов. У фонаря нет обычной ручки – Великий Мастер несёт его, зацепив блестящим стальным крючком, высовывающимся из пустого рукава.

– Странно он как-то одет, – еле слышно шепчет Уоллер.

– Он всё ещё в трауре, – так же тихо отвечает Пирсон.

– А-а, – кивает подмастерье, глядя на Великого Мастера. – Так долго?

– Он же Великий, то есть Мастер, он же был с лордом Байроном вроде как в друзьях. И лорда Бэббиджа, и его он тоже знал. Ещё со смутных времён, когда все они прятались от веллингтоновской полиции. Они ж тогда и лордами-то не были – ну там, если и были, то не такими, как потом, настоящими радикальными лордами – так просто, мятежники и подстрекатели, и за поимку их была награда. Так Великий Мастер, он спрятал их в шахте – это был прямо настоящий партийный штаб. Радикальные лорды не забыли этой помощи, какую он им оказал, вот почему мы и есть считай что главный радикальный профсоюз.

– А-а…

– Он же, Дэйви, он же великий человек! И железом закрепить, и порохом взорвать – он во всём самый лучший. Таких больше бабы не рожают…

– Так ему что же, уже под восемьдесят?

– И всё ещё как огурчик.

– А нам нельзя, сэр, как вы думаете – может, спустимся вниз, посмотрим на него поближе? Может, я даже пожму этот его знаменитый крюк?

– Хорошо, парень, только ты это, чтобы прилично. Безо всяких там ругательных слов.

Они спускаются на дощатый настил, торопятся догнать Великого Мастера.

Грохот «торпеды» неожиданно переходите вой. Начинается суматоха – такое изменение тембра чаще всего грозит неприятностями, на пути попался либо плавун, либо подземная река, либо ещё какая гадость. Пирсон и подмастерье со всех ног несутся в забой.

Из-под тридцати шести острых стальных буров летят ошмётки мягкой чёрной грязи, они ложатся в вагонетки откатчиков жирными, быстро оплывающими комками. Время от времени звучат вялые, приглушённые хлопки – вскрываются газовые карманы. Но всё вроде бы обошлось – в туннель не рвётся, сметая всё на своём пути, вода, не ползёт вязкая, неудержимая масса плавуна. Рабочие осторожно двигаются вперёд, поближе к Великому Мастеру; яркий, резко очерченный луч его фонаря медленно двигается по фронтальной поверхности забоя.