Потом заканчивались патроны, и кто-то старший, казалось бы, совсем чужой, протягивал Ворону магазин.

— Надо было брать автоматы, — заявлял незнакомый грубый низкий голос, безошибочно определяемый, как голос бывшего военного.

— Командуй, птенец, — раздавалось за плечом смутно похожее на предыдущее.

И Ворон командовал.

Лёха потерял из виду Мел с Марципан. В мельтешащих туда-сюда людях выглядывал знакомые силуэты, но не находил. С одной стороны — радовался, а с другой — прятал страх поглубже. Вариации развития событий варьировались от простого "успели свалить" до "вдруг убили?". Лёха совершенно не понимал откуда здесь столько вооружённых людей и уже не мог оперировать законами, да и понимал — бесполезно с самого начала. Омоновцы, разумеется, не слушали. Когда рупор сдох, отшвырнул его в сторону, завертел головой, ища, куда бы сунуться и кого защитить и как-то сам наткнулся на лежащее неподалёку тело.

Впрочем нет, не тело. Когда Лёха подбежал к нему, падая на колени, Саня был ещё Саней. Живым.

— Ты как? Где? «Куда?» —хриплым голосом спросил Алексей, беглым взглядом окидывая парнишку и нашёл красное пятно там, где хотел обнаружить его меньше всего. На груди. Расстёгнутое пальто и белая рубашка.

Сашке явно было до ужаса больно. В глазах ничего кроме неё не читалось. Все знания, все навыки у Лёхи из головы вылетели напрочь — остались только дрожащие руки, прижавшиеся к груди. Потом всё же разорвал пуговицы и нашёл источник крови внизу, около рёбер.

— Ты... Ты скажи мне... — выдавил из себя Саня, находя мутным взглядом лицо Алексея, а потом устремляя в бесконечное небо, за свинцовыми тучами, — Не зря же, а? Всё это. И Ник. И это.

— Не зря, — зачем-то ответил Лёха, снова завертел головой, но мимо только пробегали и мельтешили. Не скорую же вызывать, а помощь нужна. Рану он зажал, но в таких условиях свинцовая смерть не должна бы пройти на вылет. А если и прошла — так ещё хуже...

Саша криво улыбнулся. И застыл, оставляя Лёхе растерянность, смятение и ужас. Он ещё несколько секунд смотрел в голубые глаза, а затем удар пришёлся откуда-то справа.

Лёха ничком полетел на асфальт, зашипел, когда обожгло щёку, попытался отползти, но нихрена не получилось. Боли стало везде и много. Тяжёлые удары глушили, сквозь них ещё долетали поредевшие звуки выстрелов, ругань и возгласы. Мелькали образы площади — израненного сердца, на котором навсегда замершими рубцами лежали тела. И ведь не только Саня, ещё. Не только парни и мужчины, но и девушки, и Лёха надеялся, что детей там не было, а не просто он их не заметил. Нашлись же идиоты... Алексей скрипел зубами, терпел, а потом резким выдохом заставил себя расслабиться. Эти вроде повелись, хоть и не сразу. Через минуту прекратили дубасить, подняли и потащили...