— Сфоткай меня! — Кирилл оседлал лошадку.

Алиса прицелилась камерой. Женя изучал пострадавшие гравюры, а Оля уходила по туннелю из хлама…

— Ну, гаденыш! Убью тебя!

Холодная капля угодила за шиворот. По книжным страницам — этим прямоугольным кувшинкам на мелководье — скакали блохи. Лодыжки засвербели.

— Латынь, — пробормотал Женя, водя фонариком. — И греческий. И французский…

Он приподнял томище с выгравированной звездой. Полистал, вовсе не поняв, на каком языке это написано. Буквы струились по диагонали, и от их неправильности заныло в затылке.

* * *

Артем бороздил темноту. Он шел так уверенно, шел, превозмогая страх, — как дети идут к своим умершим, но воскресшим матерям.

Зал заканчивался постаментом — ступенчатой пирамидой из осклизлого камня. Постамент вызвал ассоциации с пьедесталом в крематории, но вместо гроба на нем стояло что-то плоское, занавешенное серой истлевшей тряпкой. Артем взобрался на возвышение… — пальцы словно коснулись свиной кожи. Тряпка полетела в лужицу.

Артем едва не закричал, когда чья-то рука вцепилась ему в ворот. Он решил, это старик с крюком, Бука, человек, охраняющий мир мертвецов, кремирующий матерей. Но на ступеньках стояла Оля.

— Больше я за тобой бегать не буду, понял?

Артем попробовал выпутаться, но сестра держала крепко. Держала и смотрела поверх его растрепанных волос. То, что она в полумраке приняла за дверной проем, было высоким зеркалом. Тусклое, в старинной облупившейся раме. Мельчайшие чешуйки краски осыпались, потревоженные людьми. Амальгама отражала гостей — их становилось больше. К постаменту подходили Алиса, Женя, Соня, Кирилл.

— Мама, — хныкнул Артем.

— Точно крыша поехала у малого. — Алиса оглядела зеркало и огарок свечи, стоящий прямо под ним. Наплывший воск растекся по камню. Алиса посветила на стены: — Вы это видели?

— Похоже на картинки из холла, — сказал Кирилл.

— Только старее, — взволновался Женя.

Лучи озарили потрескавшиеся фрески. Арлекин танцевал кривляясь, и здесь его нечеловеческая сущность была очевиднее. Рыбак тащил из океана полный невод омерзительных полупрозрачных чудовищ с костями наружу. Крысы догоняли и терзали олененка. Женщины с пастями мурен секли косами торчащие из земли головы. Оля подумала, что нанятые художники воспроизвели сюжеты фрески — в таком случае демонтированное панно между этажами могло содержать сцену с детьми…

Над арлекином некие рогатые твари топили в бочках детей. Перекошенные рты жертв, пузыри над водой и безумные глаза демонов вынудили Олю отвести взор.

— Треш, — сказал Кирилл, щелкая камерой.