— Всыпала бы я тебе!

Артем поежился, но от дверей не отступил. Ребята подошли, ногами разгребая мусор и куски паркета.

— Спать иди, дурачок!

— Я бы на вашем месте…

Что сделал бы на их месте Женя, они так и не узнали. Кирилл подергал ручку узорной двери, плечом испытал на прочность, отстранился… и ударил подошвой в полотно. Засов хрустнул — дверь распахнулась в кромешную темень.

— Ого, — пробормотал Кирилл.

Шестеро гостей столпились на пороге тайной комнаты. Сценка из книжек про сыщицу Нэнси Дрю, зачитанных юной Олей. Соня и Артем подумали о фильмах про Гарри Поттера. Оля подумала о лаборатории Виктора Франкенштейна. Кирилл подумал о сокровищах, а Женя — о библиотеке Ивана Грозного. Алиса подумала об учителе истории: как сладко было бы заманить его сюда.

Пока они светили вниз, в открывшиеся пустоты, — Артем посеменил по каменной лестнице.

— Да стой ты, идиот!

— А твой братишка чокнутый, — сказала Алиса.

— Я знаю.

Несколько лучей ткнулись во тьму. Воспитанники интерната спустились по шести выщербленным ступеням и остановились, обалдевшие.

Полуподвал был втрое больше холла. Он тянулся метров на тридцать. И каждый этот метр был заставлен чем-нибудь. Тут громоздились горы хлама, сносимого сюда десятилетиями, стояла мебель, покрытая толстым слоем пыли: серванты, трюмо, столы и старомодные стулья. На них так и сяк были навалены вещи. Ночные горшки, зонт, подсвечники, ведро, обрезки ткани, каминные часы без стрелок, манускрипт в металлическом окладе, шахматы, оловянные рюмки, ступа, вазы, щипцы. На сервантах лежали головы… тряпичные и из папье-маше. В пустых глазницах роились прусаки, волосы чуть шевелились от сквозняка. По сомкнутым губам сломанной куклы вальяжно полз слизняк.

— Вернись, — сказала Оля, — или тебя слопают пауки.

Не помогло. Артем торопился на зов, который слышал он один.

Лучи скрещивались, разъезжались, выхватывая из мрака то колонну поросших грибком книг, то полусгнившую буковую маску, то облупившуюся марионетку со щеточкой усов.

В проходе стояла медная ванна на львиных лапках — именно такую представляла себе Оля в душевой. В ванне сидел деревянный манекен. Лицо его было лишено черт и наполовину прикрыто вуалью. Паутина напоминала мыльную пену на купающемся человеке.

С потолка часто капало. Пол устилали разбухшие тома и отдельные страницы, уничтоженные влагой гравюры. Гости пошлепали по ним, попеременно оглядываясь и открывая рты.

— Ничего себе, — поразился Женя.

За неуклюжей ванной нашлись опрокинутые кверху ножками грубые железные кровати, отсыревшие матрасы, куклы и карусели. Оля окликнула брата шепотом.