Пиковая Дама изогнулась, замотала лысой башкой, ладонями зажала купированные уши.

Повинуясь порыву, Оля сорвала с шеи кулон и протянула чудовищу.

— Я лишаю тебя материнских прав!

Серебряный ангелочек полетел в жуткую морду и вспыхнул, как фосфорная граната. Белое пламя объяло плечи ведьмы. Артем вывалился из салона, задыхаясь.

— Оленька!

Оля схватила его за руку, обняла крепко.

— Ты не бросишь меня! — завопила мертвая графиня.

— Ты не моя мама, — качая головой, сказал Артем. — Как я мог перепутать?

— Да… но ты поможешь мне вернуть моего мальчика.

Чудовище — одновременно поразительно уродливое и величественное — застыло во тьме. Шишковатый палец ткнул в людишек когтем.

— И тогда я снова буду матерью.

Щупальца метнулись вперед и вмиг оплели кричащего Артема. И поволокли обратно в салон.

21

21

Игорь находился внутри округлой яйцеобразной комнаты: вогнутые стены покрывал алюминий и отражения имели повадки дрессированных зверей, иногда забывающих, как нужно себя вести. Помимо Игоря в странной комнате присутствовал погибший Юра Сотников. Он пил шампанское из горлышка. Серый, с заострившимися чертами лица труп. В складках полосатого костюма, в гамаке обвисшей ленты с золотой надписью «Выпускник» копошились белесые личинки и мохнатые гусеницы. Юра сказал:

— Знаете, как мы называли вас за глаза, Игорь Сергеевич? Алкашом. Игорек Алкаш — вот как.

— Я больше не употребляю алкоголь, — сказал Игорь. — Полтора года.

— Лучше поздно, чем никогда. — Юра подмигнул. — А теперь проснитесь, иначе еще один ребенок умрет из-за вашего бездействия.

Комната-яйцо растворилась в быстрых красных вспышках. Игорь шевельнулся на камне. Он отключился у подножия ступенчатой пирамиды, под присмотром кукол, масок и манекенов. Тени ползали на брюхах вдоль стен, перелезали через антиквариат. Игорь встал шатаясь. Кровь запеклась на щеке коркой, рассеченная бровь подергивалась. Он обернулся, сфокусировался и обомлел.

Бездыханный Артем лежал возле желоба. В воде, вниз лицом, плавала Оля. Женя стоял рядом, по пояс в купели: он механически оглаживал спину Оли и притапливал ее. В левой руке он держал телефон. Губы парня беззвучно шевелились, и смотрел он на постамент, словно там транслировали футбольный матч столетия.